Сестры
Шрифт:
Женя хотела броситься к Свете, крикнуть: «Нина Андреевна, Икрамова тут ни при чем! Это все из-за меня!» Но ведь тогда она должна рассказать все — и даже про то, как ее обидели. А это значит пойти против всего дома… И, не зная, как же поступить, она растерянно смотрела то на учительницу, то на Свету.
Вера Красикова вскочила:
— Нина Андреевна, Икрамова не виновата, это все Женя Максимова! Почему она молчит? Она ведь не болеет, она вчера с горы каталась в Доме пионеров! — Вера тряхнула своими густыми рыжими волосами.
Девочки зашумели. И Свету Икрамову и Женю Максимову все любили. Правда, сейчас Женя странная какая-то, прямо не узнать…
— Тише! — остановила их учительница и вернулась к своему столу.
Теперь ясно, почему так странно жмется Женя, почему так расшумелись девочки. Нина Андреевна, по привычке, взялась обеими руками за спинку стула:
— Максимова, а ты урок выучила?
У Жени на душе стало легче.
— Да, Нина Андреевна, выучила. — Она посмотрела учительнице прямо в глаза.
Лицо Карелиной смягчилось.
— Прочитай стихи и расскажи, что общего между косарем и Герасимом, почему косарю радостно работать.
Стихи? Женя с удивлением озиралась по сторонам. И вдруг вспомнила: да, заданы стихи! Ведь еще там, в столовой, Аля говорила про какие-то стихи. Но почему же в ее тетради про стихи ничего не сказано? И Женя поняла, что в спешке, волнуясь, она толком не разобралась в Алиной записи.
— Нина Андреевна, я… я бы выучила, только я забыла… Если бы я знала, что задано… — путалась Женя.
Нина Андреевна с недоумением посмотрела на Женю, на ее соседку Галю Платонову:
— Как это может быть? А подруги твои, что же, ничего не объяснили?
Женя молчала.
Учительница задумчиво посмотрела в окно, разрисованное инеем. И Женя догадалась, что она не сердится. Нет, она очень огорчена.
Наконец Нина Андреевна повернулась к классу, взяла перо, и Женя, сидевшая у самого стола, увидела, как в журнале против ее фамилии появилась зловредная, изогнувшаяся, как змея с острым жалом, синяя двойка.
По классу пронесся шопот.
А Карелина сказала:
— Я не буду выяснять, кого Женя обманула: меня — свою учительницу, вас — своих подруг или самое себя. Это одинаково стыдно. — Она положила перо на стол. — Вы, конечно, удивляетесь: я ведь очень ценю Максимову. Но именно потому-то я сегодня к ней так строга. Тут снисхождение на пользу не пойдет!
Женя понурилась. Ее мучило, что она не может прямо и открыто сказать всю правду. Обманула!.. А ведь она никого не хотела обманывать. «И вот до чего дошла — двойки стала получать! — горько думала Женя. — Теперь и Маринке даже ответить нельзя. Она про пятерки пишет, а я ей что же…»
Нина Андреевна, словно нарочно, стала вызывать девочек из детского дома. Аля без запинки прочитала:
— «Косарь», стихотворение Кольцова.
…Что работаю — Все мне спорится! …….. Раззудись, плечо! Размахнись, рука!Галя Платонова объяснила:
— Гарасим был крепостной, а косарь — нет. И косарю радостно трудиться, потому что он свободен. Труд дает радость человеку, особенно если он полезен для народа.
Раздался звонок, урок кончился.
Женя молча вышла из класса. Возле учительской ее остановила Карелина:
— Женя, ты зайди после обеда ко мне домой — потолкуем. И у меня там для тебя письмо есть.
Женя тихо ответила:
— Хорошо, я приду.
…Первый раз Женя возвращалась из школы одна. Дома, чтобы не встретиться с девочками, она пошла не в столовую, а в рабочую комнату, которая в это время обычно пустовала. На батарее, похожей на огромную гармошку, сидел кот. Вытягивая шею, он стал тереться головой о Женину руку.
— Котофеич!
Женя взяла его на руки и стала гладить, прижимаясь лицом к пушистой, мягкой шерсти.
А Котофеич блаженно мурлыкал и поводил белыми усами.
— Теперь мы с тобой, Котофеич, целыми днями будем дома сидеть! Не пойду я в школу, никуда я не пойду!
Глава пятнадцатая. «Вся рота не в ногу, один я в ногу!»
— Женя, а ведь после обеда полагается отдыхать, — как ни в чем не бывало сказала Тамара Петровна, заходя в рабочую комнату. — Почему ты не спишь?
Отдыхать! Да это же значит идти в спальню, показаться девочкам после сегодняшней отметки! Тамара Петровна, видно, еще ничего не знает, потому и говорит… И Женя еще больше насупилась:
— Не пойду я, Тамара Петровна!
Женю было не узнать, она стала опять такая хмурая, как в первые дни, когда приехала в детский дом.
— Вот уж это совсем не годится, — с мягким укором проговорила Тамара Петровна. — Иди, иди отдохни!
Жене и в голову не пришло, что Тамара Петровна сегодня, в свой выходной день, уже побывала в школе специально для того, чтобы узнать, как идут дела у ученицы пятого класса «В» Максимовой Евгении. Тамара Петровна понимала, что в школе с Женей непременно произойдет что-нибудь неприятное. В классе, где Женю все так любят, сразу почувствуют, что с ней что-то случилось, а что случилось, Женя сказать не сможет. Ведь пока она в ссоре с девочками дома, у нее и в школе все будет неладно. Прямолинейная, горячая, она непременно запутается. И Тамара Петровна очень за нее беспокоилась.
— Не могу я туда, не пойду к девочкам, — не глядя на завуча, пробормотала Женя. — Потому что… из-за двойки!
— Понимаю, — сказала Тамара Петровна. — Меня это тоже очень огорчило. Я-то думала, что ты во второй четверти уже в отличницы выйдешь!
Жене стало не по себе. Она ждала выговора, упреков — ведь она столько досаждала Тамаре Петровне в эти дни.
Сбросив кота, Женя поднялась со стула:
— Тамара Петровна, простите меня! Это ведь я не потому, что не выучила… то-есть я учила, но не совсем… — Она виновато опустила голову. — Я сейчас вот сяду и все-все выучу. Пока не выучу, от стола не отойду.