Сеть Антимира
Шрифт:
Тоха на последний вопрос не ответил, отвел взгляд. Вытащил картонную коробку с остатками снеди, открыл. Пригоршня уселся на покатом передке машины, и они вплотную занялись перекусом.
– А почему ты Пригоршня? – спросил Тоха. – Почему так звать?
Запивая вишневый пирог из пайка последней бутылочкой ликера, тот ответил:
– Давно это было. Еще в учебке, нам старое кино вечерами часто крутили, и мне нравились вестерны. Ну там «За пригоршню долларов», всякое такое. Я этот фильм как-то стал пересказывать другим, которые не смотрели, и Витька… это друг у меня был, мне такое прозвище придумал.
– Из Белоруссии.
– Это я понял по акценту. Иначе поставлю вопрос: кем был раньше? До Зоны что делал? Или с детства здесь?
– Раньше в семинарии учился. В духовной.
– Во как! А Пророк ваш учителям там, что ли, был? Он же священник?
– У него была церква где-то в округе. То есть в месте, которое потом под Зону попало. Мы с ним здесь познакомились, два года тому.
– Мне его лицо кого-то напоминает. Никак не могу сообразить кого, но вроде видел недавно человека с такой же крупной образиной. И как вы познакомились? Как ты к странникам попал?
– Бацька меня из банды спас. – Тоха нахмурился. – Это было давно, не люблю вспоминать. Я семинарию кинул, так вышло. Сбежал оттуда. И связался с нехорошими людьми. Совсем молодой еще был, дурной. Мы делали плохие дела. Воровали. Полиция меня стала сильно искать, и я сбежал в Зону. И тут тоже с бандой связался. Совсем бы пропал, бацька спас.
– Спас, значит, – повторил Пригоршня.
– Если б не он, мы бы сейчас не говорили. Я ему всем обязан. Он меня и спас, и наставил на путь истинный. С тех пор я с ним.
– Ты ему предан, – заметил Пригоршня. Он подобную слепую веру в кого бы то ни было не одобрял, но постарался произнести это ровно, без осуждения. Тоха, однако, разобрал интонации и запальчиво возразил:
– Я Господу нашему предан! А бацька… Василий… он просто сильный и правильный.
– Сильный и правильный, – повторил Пригоршня. – Ну, пусть будет так.
– Ты тоже такой… положительный вроде, – добавил Тоха, смущенно зыркнув на него.
– Да ты что? Клево, я польщен.
– Нет, я серьезно. То есть…Ну, Ворон – он странный. И пугает как-то иногда. А Химик, он вообще атеист. Научник, умный слишком, про матрицы болтает, а сам в тело зверя угодил, как дурак. А ты вот… ты мне кажешься не пропащей душой.
– Химик в серьезный переплет угодил из-за Выброса, и что он в теле гипера, так это не признак дурости, – возразил Пригоршня. – Хотя вообще ты прав, Тоха: я среди всей нашей компашки самый пригожий да правильный.
Дождь не усиливался, но и не слабел, тихий шелест стоял по всей округе. Когда доели, и Тоха стал упаковывать остатки в рюкзак, Пригоршня спросил:
– У меня часов нету, сколько времени?
Ответа получить не успел – с края крыши свесилась гиперская голова.
– Эй, там! Что-то Ворона давно нет, мне это не нравится. Почему так долго?
– Он мог на дикую стаю напороться, – предположил Тоха.
Голова покивала:
– Вот и я думаю: они его засекли, убили или схватили. Нам перебазироваться нужно, а?
– Прямо сейчас, – согласился Пригоршня,
Голова исчезла за краем крыши.
Через миг оттуда донесся тихий стук, после чего она свесилась снова. Только теперь серые глаза закатились – впечатление было, что Химик плашмя растянулся на крыше, потеряв сознание. Пригоршня, увидев это, спрыгнул с машины и выхватил «Стриж».
– Что такое?! – крикнул Тоха.
Вверху крякнул Василий Пророк, громко скрипнула крыша.
Пригоршне повезло: он вовремя засек в зарослях неподалеку стремительное движение, нырнул вбок, и пущенная в него стрела пролетела мимо.
Тоха схватил «мухобойку». Над головой затопали ноги Пророка. Дважды рявкнул, будто пес, винчестер, и в кустах взвизгнули пули.
Ринувшись через автодром, к дальнему бортику, Пригоршня на ходу дал по зарослям очередь и быстро опустошил магазин пистолета. Сзади застучала «мухобойка», но почти сразу захлебнулась. Подбегая к борту, он выхватил запасной магазин. В этот миг крыша с треском провалилась, в туче обломков вниз с хриплым ревом свалился Василий Пророк.
– Бацька!!! – истошно возопил Тоха.
Пригоршня отвлекся, кинув на них взгляд через плечо, и зря. Из-за этого не рассчитал – перескакивая через бортик, зацепился за него. Упал с другой стороны.
И даже вскочить не успел. Подняв голову, увидел, что бежать теперь некуда. Его окружили.
Красный Ворон сползал вдоль наклонной рельсы, быстро перебирая руками и ногами по узким шпалам. Боевая «кошка» болталась на ремне и мешала. Он успел преодолеть примерно треть расстояния до нижнего изгиба горки, когда люди, которых заметил на лестнице, добрались до стартовой площадки.
Рельсы шли по металлической полосе с бортиками, и Ворон уже прикинул, каким способом сможет, если надо, ускориться. Пока что он то полз на животе, то вставал на четвереньки и пятился. Дождь все моросил, металл был влажный, но на шершавых шпалах руки почти не скользили. Он посмотрел вниз, прикидывая оставшееся расстояние, снова вверх. В этот момент над краем платформы показались две головы в капюшонах.
Донеслись голоса. Один человек высунулся дальше, нагнулся, упершись ладонями в колени. Ворон не мог разглядеть лица – лишь темный овал под капюшоном. Другой исчез из виду, снова появился, и вместе с ним возник третий человек. Высокий, в меховой куртке, с широкими плечами и большой головой, накрытой остроконечным капюшоном. У него в руках было копье, а у второго – маленький деревянный самострел, смахивающий на арбалет.
Ворон повернулся, сместившись вбок, спиной упал на узкую полоску между концами шпал и бортиком. Поджал ноги, обхватив себя за колени, прижал подбородок к груди и заскользил вниз.
Плащ задрался, один из крюков «кошки» уколол в бок. Сверху донесся хлесткий щелчок тетивы, но стрелы Красный Ворон так и не увидел. Ниже изгиб дороги тонул в кронах деревьев, и Ворон зажмурился, влетев в них. Ветки ударили по рукам, застучали по ногам. Он стал тормозить подошвами и остановился в нижней точке покатой ложбины. Вскочил, расправил плащ.