Сеть Антимира
Шрифт:
– Да ты что? – не поверил Пригоршня. – А я думал, куб такой треугольный. Объяснил один! Чего это за пирамида-то?
– Ковчег Миров.
– И что это значит? – он присел на стул и вытащил из упаковки кекс.
Ворон пояснил:
– Ковчег, это вроде большого плота. Я слышал. На ковчеге Ной, один древний мужик, спасал зверье от наводнения.
– Вот это ты изложил! Как на экзамене. Долго готовился, конспектировал?
Ворон угрюмо поглядел на него.
– Говорю, как могу. Был бы тут бородатый с винчестером, он бы лучше
– Уж это точно, Пророк с Тохой нашли бы, что порассказать на эту тему. Эх, и где ж они теперь, куда парней занесло? Ладно, Ковчег значит… Так от чего тут спасались, бразер Вил, на этом Ковчеге? И кто спасался?
Тот нахмурился, слушая голос в гарнитуре, и покачал головой, показывая, что не понимает.
– Ваше имя? – вновь зазвучало из динамика. – Твоя называть? Его называться? Имя?
– Да меня же Никитой звать. Пригоршней. Я же тебе говорил тогда по радио.
– Радио? – Вил Кисс снова нахмурился, прижимая палец к динамику в ухе, просиял и махнул рукой влево.
Пригоршня еще раньше обратил внимание на то, что там стоит – три стойки, на них гнутая труба, с нее свисает белая занавеска на кольцах. Вроде медицинского уголка, но когда Кисс туда прошел и отдернул занавеску, выяснилось, что за ней спрятана радиостанция.
– Это есть радио. Радио-стационар. Станция.
– Ну и отлично. А что, антенну вы наружу как-то вывели или… А, нет, вот она, к стенке пришпилена. Так эта штука вокруг нас, не экранирует? Короче, правильно: это радиостанция, и ты со мной, а позже с Химиком через нее говорил. Ты что, не узнал меня по голосу?
– Узнать голос?.. – повторил Кисс.
– Ну да, мог бы и узнать. Мы с тобой вчера только говорили.
Бразер Вил развел руками и покачал головой, показывая, что ни с кем по радио не говорил.
– Да не может такого быть! Ты Вил Кисс?
– Я есть Вил Кисс, – кивнул тот.
– Ну-ну, прям «азм есть царь». Короче, мы с тобой точно разговаривали.
– Нет говорить. Я нет говорить. Пробовать радио. Часто пробовать. Давно. Теперь редко. Нет ответ. Много годов нет ответ.
– Не понимаю! – Пригоршня даже стукнул кулаком по столику. – Что это значит? Я ж знаю, что говорили с тобой, и я и вон Химик, и ты – Вил Кисс, и голос твоя помню. А ты утверждаешь, что этого не было. Вообще не понять!
Тут у Ворона исказилось лицо, он покачнулся, переступил с ноги на ногу. Попятился и, ссутулившись, убрел за колонну. Вил Кисс проводил его непонимающим взглядом, и Пригоршня сказал:
– Не обращай внимания. Приступ у приятеля моего, бывает.
– Надо лечить?
– Не надо. Не сейчас. Ты скажи: через сколько времени Химик очнется? Химик, говорю, имя вот этого парня на койке. А еще его звать Андрей. Когда закончится обморок? Когда придет в себя? Когда откроет глаза?
Вил Кисс послушал голос переводчика, кивнул:
– Девяносто – сто двадцать минут лежит молча, недвижно. Потом ходит, говорит.
– То есть через полтора-два часа? Угу, значит,
– Как вы сюда попасть?
– А, через чертово колесо, – махнул рукой Пригоршня.
– Как? – задрал брови Кисс.
– Да неважно, с этим переводчиком ты вообще не разберешь, если я начну рассказывать. Что внизу? – Пригоршня притопнул ногой. – Внизу, говорю, что находится? Под нами?
– Серая зона. Черная зона. Звериный уровень. Сплетения. Монстры.
– Какие зоны-сплетения-монстры? Я тебе вот что скажу: эти парни, что склепали твой переводчик, до ума его нифига не довели. Монстры, эх… спасу нет от монстров последние дни, со всех сторон монстры, задолбали уже. Слушай, бразер Вил, а пространственные черви внутрь не пролезают? В пирамиду, в Ковчег то бишь твой?
– Черви, да! – возбудился Вил. – Снаружи опасность! Здесь черви почти не быть.
– Почти? Ладно, а кто с тобой «быть», бразер Вил? Сколько здесь людей, кроме нас?
Кисс присел на край койки, где лежал Химик, и объявил грустно:
– Никто нет. Один, совсем один.
– Все погибли, что ли? Ого, печально. И сколько ты здесь лет находишься?
– Пять года всего. Два года – один.
– Два года в одиночестве?! – схватился за голову Пригоршня. – Без женщин, без водки? Я б свихнулся давно!
– Свихньюлся?
– Обезумел. С ума сошел. Крыша улетела бы в голубые дали. А людей, которые были с тобой, черви убили или монстры эти, которые внизу?
– Человека червь убить. Часть.
– Не всех людей, только часть? А другая часть куда делась?
– Часть стать монстр. Люди как монстр. Дикий. Мозг, – Кисс положил ладонь на лоб, – менять. Стать бешеный. Как обезьян. Любить кровь.
– Обезьяны разве любят кровь? По-моему, ты пытаешься сказать, что часть людей из твоей экспедиции стала измененными. Так, а ну постой-ка здесь. Стой, говорю, возле койки, наблюдай за состоянием Химика, а я напарника проверю.
Трезубец со столика Пригоршня поднимать не стал, но пистолет на всякий пожарный переложил из кобуры в карман и снял с предохранителя. Обошел колонну. Ворон сидел под пультом на корточках, зажав голову руками. На миг накрыло уже привычной иллюзией – это не человек, а хищное существо съежилось на полу, сейчас вскочит, прыгнет навстречу, вцепится в горло… Пригоршня моргнул и увидел, что перед ним старый знакомый, коротышка-наемник. Ампир.
– Ну, ты как?
Красный Ворон поднял голову. Лицо у него было серым, под глазами мешки, а в глазах голод.
– Что, прихватило? Ам-ам охота?
– Уйди, – попросил Ворон.
– Точно? Может прям щас врезать дать тебе по башке да связать? Во избежание.
– Уйди, я справлюсь.
– Ну, давай, справляйся, а то хозяина напугаем.
Вернувшись, он спросил:
– Слушай, бразер Вил, у меня еще важный вопрос. На самом деле, их много, но с этим твоим переводчиком особо не наспрашиваешься. Так вот: кто этот Ковчег склепал?