Сеть
Шрифт:
— Я не стану убивать детей, — Сати почувствовала, как ее сердце заливает странное новое для нее чувство. Жаркая волна дурмана и сочувствия со всему сущему, слабость и жалость. Ощущение материнства.
«Тогда будь готова к тому, что однажды они вернутся, чтобы поквитаться с твоим дитём», — Черная Вдова знала, на какие рычаги давить.
Сати тряхнула головой и, не раздумывая больше ни секунды, достала мечи Рантан из заплечного чехла. Двигаясь неслышно, словно кошка, она вошла в детскую. Двое детей постарше крепко спали в своих кроватках,
«Сделай это, Сати! Покончи с ними. В память об Ойтуше!»
Сжав зубы девушка занесла клинок над самым маленьким из Лонгов.
«Он умрет, не успев почувствовать… не успев почувствовать…», — говорила она самой себе.
«Давай! Сейчас или никогда!»
На короткий миг в голове Сати мелькнула мысль, что даже если она передумает, этих детей в любом случае ждет смерть. Вот только вряд ли она будет более гуманной.
А еще смерть ждет ее. Но это уже не имеет значения. Сати знала, что казнив беззащитных спящих детей, она уничтожит себя сама.
***
Через десять минут работа была окончена. Сати стояла, залитая кровью с ног и головы, и тяжело дышала. Два клинка Рантан валялись рядом. Они даже не затупились, перерезав двенадцать глоток. Никто из Лонгов не успел проснуться, никто не кричал и не плакал, никто не проклинал ее — свою смерть служители протектория встретили с молчаливым согласием.
Сати убила всех. Начала с младенцев, а в конце всадила клинок в шею самого Огастуса Лонга. Она убила даже уборщиц, слуг и повара, спальни которых оказались напротив. Но самое главное убийство она совершила в своей душе. Несмотря на два бьющихся сердца внутри нее, Сати Эвери больше не чувствовала себя живой.
— Отлично! — раздался голос Черной Вдовы.
Теперь Сати могла видеть ее: огромный уродливый паук с человеческим лицом. Совсем не страшная, скорее мерзкая и противная.
— Что дальше? — спросила Сати. Волосы падали на ее лицо, но она даже не пыталась их отбросить. — Я могу идти?
— Конечно, — сказала Черная Вдова. — Ты сделала больше, чем достаточно.
Сати кивнула и не оглядываясь направилась прочь.
— Вот только, — слова Черной Вдовы рикошетом воткнулись ей в спину. — Сати, я же говорила, что мне нужно новое тело. Зачем быть огромным уродливым пауком, когда я могу контролировать свою армию лишь силой мысли?
«Ну конечно. Как я могла так легко поверить ей?» — сжав зубы Сати подняла с земли брошенное раньше времени оружие.
— Ты отдашь мне своего ребенка, — сказала Черная Вдова. — В инкубаторе плод дозреет, и уже через несколько месяцев акушеры помогут мне возродиться. В новом, сильном теле — разве это не прекрасно?
— Прекрасно… — Сати оскалилась. — Как же прекрасно, что убила в себе чувства… Иногда они сильно мешают.
Она сжала рукоятки клинков так, что костяшки пальцев побелели.
— Хочешь моего ребенка — попробуй отбери.
Несколько
— Нет. Это только наша схватка, — сказала она. — Да будет так, Сати.
Последний Танец Феникса
— Эвридика, — брезент палатки с шорохом приподнялся. Это был Джервас — один из офицеров Айзека. — Твой брат вернулся.
— Что? — женщина подняла голову от стола и быстро вытерла заплаканные глаза. — Ойтуш? Он жив?
— Жив, но… — Джервас вздохнул, и для Эвридики эта пауза показалась вечностью. — В очень плохом состоянии. Ему срочно требуется помощь.
— Тогда зовите Атли и Захарию! — Эвридика вскочила из-за стола, чувствуя как внутри нее все возвращается к жизни. Ойтуш — настоящий боец, и если ему удалось уцелеть в схватке с Даной, то в стенах родного лагеря смерть ему не страшна.
— Они уже там, — кивнул Джервас. — Идем скорее. Он хочет видеть тебя.
По пути в медбокс Эвридика столкнулась с Мэгги и Томасом.
— Ты! — бросила Эвридика ему в лицо. — Ты сказал, что он умер!
Брови Томаса недовольно всколыхнулись.
— Я сказал лишь то, что слышал сам, — он пытался успокоиться, но это плохо получалось. — У нас есть проблема посерьезнее. Сати пропала.
— Как пропала? — удивилась Эвридика.
— Она на сносях, далеко не уйдет, даже если захочет, — сказала Мэгги, впрочем, без особой уверенности.
Неподалеку от медицинского бокса они увидели фигуру человека, неловко держащуюся за плечи Лазаруса и Мана. Его одежда была превращена в лохмотья, а наложенные повязки насквозь пропитались кровью. Эвридика вскрикнула, с ужасом узнав в этом человеке своего брата. Глаза Ойтуша были прикрыты, а голова обессилено лежала на груди.
— Это мы виноваты, — сказала она. — Мы бросили его там.
Томас ничего не ответил, но по его лицу было понятно, что он презирает себя это эту чудовищную ошибку.
— Ойтуш, — позвала Эвридика, когда парня переложили на носилки.
— Крупные вены тромбированы, — произнесла Зои Атли, сканируя его тело. — Не имею представления, как он дошел сюда, но ногу придется ампутировать.
Слезы вновь потекли по щекам Эвридики.
— А жить? Жить он будет? — спросил Томас, и его голос дрогнул, выдав более высокую ноту.
— Безусловно, — подвела итог доктор. — Мы вытаскивали его с того света и при худшем раскладе.
Эвридика Эвери рассмеялась сквозь слезы.
— Сестра, — вдруг позвал Ойтуш, на мгновение выныривая из морфинового сна.
Эвридика наклонилась к нему, а все остальные расступились, чтобы не мешать.
— С Сати все впорядке? — отчетливо проговорил он.
Эвридике хватило доли секунды, чтобы обменяться взглядом с Томасом.
— Сати в полном порядке, Ойтуш, — произнес телепат. — Она немного поволновалась, но теперь, узнав что ты жив, она отдыхает и ждет встречи с тобой. С вашим ребенком все хорошо.