Севастопольская хроника
Шрифт:
Шлюпки не возвращаются.
Ночь черная, тяжелая усталость клонит ко сну.
Отряд прикрытия собирается возле боевой рубки, а командиры заходят внутрь для короткого совещания.
Комиссар батареи Савва Павлович Муляр предлагает прорваться и уходить в Севастополь. Лейтенант Яковлев и Лавров поддерживают его, а Заика молчит: ему слышится стук падающих возле лейтенанта Яковлева гранат и дисков к автоматам, которые ему отдают уходящие на корабли краснофлотцы, и доклады радиста Дубецкого и сигнальщика Шмыркова: «Товарищ лейтенант, корабли требуют – скорей!»
А что он может сделать? Задерживают раненые. В темноте
Заика мрачен. Кого ругать за то, что не предусмотрена эвакуация раненых с батареи морем? Как их спускать с такого крутого обрыва? Тут нужен трап либо лифт, а вместо всего этого висит над обрывом канат, сплетенный из жил телефонных проводов. Раненые рвут кожу на руках об этот канат.
В Севастополе в госпитале, как увидят руки раненых, скажут: а что ж ваш командир не мог обеспечить человеческой эвакуации? А какая же тут, к черту, человеческая эвакуация, когда батарея разбита и ночь черна, словно сидишь в чернильнице! И атаки идут одна за другой. Бои уже потеряли свою закономерность, которую разрабатывают для них штабы, и ожесточение становится тактикой.
…Корабли теперь где-нибудь на траверзе Любимовки, а возможно, и у мыса Константиновского. А почему шлюпки не пришли за ними? Испугались риска? А может быть, он сам что-то не предусмотрел, что-то не учел? Все может быть – он уже четвертые сутки на ногах, потерял батарею, которую сам строил… Людей скольких потерял! И жена все эти дни чуть ли не по колено в крови и плачет над каждым раненым. Всех жалко, все дороги, как родные, батарея всех сблизила. Да и за него сердце изболелось. И сам-то он тоже не каменный. Хотя комиссар и не одобряет его решение, он все равно пойдет искать жену. Разве можно бросить ее! Не-ет, комиссар, она медик и солдат! Она тоже батареец!
Прошло несколько минут, и в районе медпункта начали рваться гранаты, а потом заработал и автомат. Муляр понял: командир вступил в бой.
Скоро Заика возвратился:
– Комиссар, нигде нет ее! Что ж мне делать?!
Комиссар успокаивает его, он говорит, что она, наверно, вместе с ранеными ушла на катерах в Севастополь. А может быть, ждет его внизу – оттуда доносятся какие-то голоса. Постояли немного, окинули глазом при очередной ракете батарею и быстро спустились вниз по телефонным проводам и кожу на руках не ободрали – догадались перебинтовать их.
Внизу на песке – никого, только море чуть пошумливает. Звук такой, будто корова пустое ведро лижет, – это волна умирает на песке.
Заика послал краснофлотцев Матвиенко и Диденко поискать, нет ли кого из батарейцев раненых.
Раненых никого, а убитые есть, а кто – опознать невозможно в кромешной темноте. Отошли немного от пристрелянного фашистами места и стали ждать Морозова – он остался там, наверху, со счетверенным пулеметом для прикрытия. Ждать пришлось недолго, наверху вспыхнула пальба, в которой отчетливо все услышали голос счетверенного и потом несколько взрывов гранат и внезапно наступившую мертвую тишину. Красноречивая тишина – Морозова теперь уже не дождаться никогда!
Отойдя от батареи на приличное расстояние, начали делиться на группы – всем пройти незамеченными нельзя. Краснофлотцы Матвиенко и Диденко – первая группа. Лейтенанты Лавров и Яковлев составляют вторую группу – они рассчитывают найти шлюпку и на ней добраться до Севастополя.
С командиром остались комиссар и три краснофлотца. Рассвет застал их у двух одиноко стоявших на берегу моря домиков.
При виде жилья всем захотелось тепла и отдыха – ночи-то в ноябре у моря промозглые; от воды тянет сыростью и пронизывающим до костей холодом.
Приготовили гранаты.
Комиссар осторожно постучал в окно.
Долго не открывали, наконец вышел мужчина.
На вопрос, есть ли немцы, отрицательно покачал головой, но сказал, что есть раненые моряки.
Вошли.
В первой комнате – никого, а вторая полна.
Заика включил карманный электрический фонарик и пошел светить по лицам – все свои, батарейцы. Он хотел уже погасить фонарик, но тут в углу вдруг рывком с пола поднялась женщина. Глянул – и упал как подкошенный [7] .
7
Историк 54-й батареи береговой охраны Главной базы Черноморского флота – полковник в отставке Л. Г. Репков любезно, по просьбе лейтенанта Заики, предоставивший мне свои материалы, отмечает, что командир батареи И. И. Заика к этому времени находился в состоянии крайней усталости. Поэтому и не выдержал неожиданной встречи с женой. – Авт.
Как же она очутилась тут?
Сквозь слезы Валентина Заика рассказала мужу, что произошло с ней.
Когда пришли корабли, она с санитаром Сергеем Колесниченко помогала раненым добираться до обрыва, с которого шла эвакуация.
Некоторых пришлось нести. Сейчас ей помнится лишь то, что они вместе с Сергеем принесли носилки, поставили, и она только хотела подойти к мужу – он тут на обрыве, на бревнах, сидел, – как в это время рядом разорвалась мина.
Дальше – полный провал.
Только здесь, в этом домике, пришла в себя.
Краснофлотцы, которые принесли ее сюда, рассказали, что нашли «докторшу» под обрывом, на берегу моря, без памяти. Да и то чуть не прошли мимо: кому-то пришло на ум попробовать пульс, и он воскликнул: «Хлопцы! Да она живая!»
Краснофлотцы эти пробирались с линии обороны батареи правого фланга.
Они подхватили ее на руки и несли всю дорогу до этих домиков…
Утром хозяин дома послал двух дочерей на разведку. Как только они ушли, Муляр обошел всех и приказал быть наготове, а в случае чего драться до последнего.
Спустя время возле домика появился человек в форме морского летчика. Он шел с какой-то подозрительной осторожностью – все время оглядывался, как будто прятался от кого-то. Подойдя к двери, постоял немного, огляделся и наконец решился постучать. Стоявшие наготове краснофлотцы быстро открыли дверь, схватили его и втащили в дом. Напрасно он требовал отпустить его, объяснял, что свой, летчик, машину подбили немцы над 54-й батареей, чудом посадил и теперь вот пробирается в Севастополь.
Пока он выговаривал все это, его обыскали, отобрали пистолет и документы. Заика и Муляр задали ему несколько каверзных вопросов: на них мог ответить лишь настоящий морской летчик Черноморского флота. Он ответил, и документы его оказались правильными. Это был летчик Борисов Алексей Федорович.