Север

Буторин Андрей Русланович

Надя подлетела к висящей на стене большой черной коробке, чем-то щелкнула, подошла к составленным друг на дружке блестящим непонятным предметам, достала откуда-то сверкающий круг чуть больше ладони величиной, куда-то его сунула, опять чем-то щелкнула, и… коробка на стене засветилась вдруг призрачными цветными огнями.

– Посмотри, как люди жили, – подмигнула Надя и порхнула к двери. – Я скоро, не скучай.

Уж о чем, о чем, а о скуке Нанас сразу забыл. И о том, где он находится, тоже. Да, пожалуй, и как его самого зовут, кто он такой и откуда, – вряд ли сейчас ответил бы сразу. Потому что в ящике… ходили люди! Настоящие, живые, хоть и совсем не похожие на тех, кого он видел раньше. И даже

не потому, что эти были одеты совсем по-другому, говорили непонятные слова и вообще вели себя совсем-совсем иначе. Это тоже удивляло, но главным отличием этих людей от его соплеменников были все-таки лица, а точнее – глаза. И, опять же, не цвет этих глаз, не форма, ни еще что-то зримое – тут-то как раз большой разницы не было, – а их выражение, их… содержание, мысли и чувства, что отражались в этих глазах. У каждого человека было что-то свое: кто-то грустил, кто-то смеялся, кто-то злился или страдал, но все они словно видели что-то впереди, какой-то свет, который звал их к себе, нечто такое, ради чего все они жили… Это трудно было передать словами, но зато Нанас почувствовал со всей очевидностью: он завидует этим людям. Завидует так, что променял бы остаток своей жизни на один день рядом с ними. И еще он почему-то вдруг подумал, что Надя очень похожа на этих людей. Подумал – и сам испугался. Получается, это не люди, а духи? И в отчаянье сам же себе и ответил: «Ну конечно же духи, балбес! Подумай, в чем ты их смотришь, заметь, где они находятся, и приглядись, чем занимаются».

А занимались эти люди-духи самыми настоящими чудесами. В большинстве их действий Нанас вообще не видел смысла – попросту не мог осознать, что они делают. Но вот он увидел и нечто знакомое… Да-да, это были те самые коробки на круглых подставках, что встретились ему на дороге перед Колой. И эти коробки… ездили! Да еще как! Они в бесчисленном множестве носились между огромными каменными коробами, и в каждом из них сидели люди. И насчет кругляша внутри коробок он, оказывается, не ошибся: сидящий впереди человек всегда держался за него, а когда поворачивал его в какую-то сторону, туда же поворачивалась и коробка.

А потом он увидел нечто еще более странное. Люди заходили в какие-то двери и оказывались внутри большой, светлой пещеры.

Затем они становились на широкую, выползающую прямо из-под пола ленту, и та уносила их вниз, глубоко под землю. Но люди ничуть не противились этому, на их лицах не было видно никакого страха. И Нанас быстро понял, почему. Внизу было неописуемо красиво! Настолько, что, если бы это было не под землей, он бы подумал, что видит Верхний мир… Но если этот вот мир был, наоборот, Нижним, то каким же тогда окажется тот, что на небе?..

И вдруг – страшный вой, шум, скрежет!.. Нечто огромное, длинное, чудовищное выскочило из черного зева пещеры и понеслось на людей… Нет, оно замерло рядом. Но люди почему-то опять не испугались, напротив, они охотно полезли внутрь этого чудища, которое теперь, вблизи, вновь показалось Нанасу чем-то знакомым. Будто вежи с дверями и большими окнами, сцепленные между собой.

И если бы не эти прозрачные окна, то это была бы точь-в-точь та «вежа», где они пережидали буран! Только та была грязной, а эти сверкали светом и яркими красками. Зато ведь и те «вежи» были, как и эти, скреплены меж собой.

Не для того ли, чтобы вот так же стремительно катиться по двум блестящим, наверняка металлическим, полосам, лежащим на земле? Тогда он не видел этих полос, но там все было завалено снегом. Надо будет остановиться на обратном пути и раскопать снег…

– Не заскучал? – раздалось над ухом, и Нанас от неожиданности подпрыгнул.

Надя поставила перед ним что-то, но он снова уставился на коробку, показывающую чудеса.

– Что это?.. –

ткнул он на убегающие в темную пещеру «вежи» с людьми.

– Метро, – ответила Надя. – Красиво, правда? Мне батя рассказывал про него, он там был. В Москве и в Питере.

– Для чего оно? Почему под землей?

– Чтобы быстро доехать туда, куда тебе надо. А под землей, чтобы ничто не мешало. Наверху же дома, машины… Хотя, батя говорил, что и наверху делали ветки, на специальных высоких подставках. Не выше, конечно, домов, но…

– Что такое дома? – спросил Нанас.

– Ну, здания, где жили люди. Вот ты где жил?

– В веже.

– Не знаю такого… А дома – вот они, – кивнула Надя, и Нанас снова увидел большие короба с многочисленными рядами окон.

– А!.. – обрадовался Нанас. – Я тоже видел… дома. В Ловозере, и еще, пока ехал. А в Коле все дома разрушены… Скажи, для чего духам было сооружать всю эту красоту, чтобы потом все это разру шить? – Сказав это, он прикусил язык.

Ведь Надя сама была из мира духов. Что, если она разгневается на него? Однако «духиня» не разгневалась, а, наоборот, рассмеялась:

– Что? Духи? Ты еще скажи – слоны! [13]

– Какие слоны? – заморгал Нанас.

– Я никак не могу понять, когда ты дуркуешь, а когда по-настоящему тупишь, – вздохнула Надя. – Давай-ка лучше поедим, а то, смотрю, телик на тебя плохо действует. – Она подошла к волшебному ящику («телику»?), снова чем-то щелкнула, и все красочные чудеса тут же погасли.

13

Духи, слоны – иерархические ступени на флотском и армейском сленге.

Нанас чуть не закричал от досады, но тут он увидел то, что принесла Надя, а также унюхал идущий от этого запах и закричал уже совсем по иному поводу:

– А-а-аа! Это правда еда?!

– А ты что, сомневаешься в моих кулинарных способностях? – насупилась девушка, но, как показалось Нанасу, не на самом деле, а в шутку.

– Я еще не знаю их, эти вот… способ… ности, – осторожно сказал Нанас. – Хорошо, если они лучше, чем обстоятельства, – добавил он непонятно зачем; наверное, чтобы дать понять «духине», что тоже знает трудные слова.

– В каком смысле? – Теперь Надя, похоже, нахмурилась по-настоящему.

– Так, – покрутил Нанас в воздухе ладонью. – В общем.

– Не умничай, – сказала Надя, и это прозвучало точь-в-точь, как ее излюбленное «не дуркуй», так что Нанас даже задумался: понять бы теперь, что из них хуже.

– Извини, – на всякий случай сказал он.

– Ладно, – буркнула «духиня», но ее сердитость быстро улетучилась, и она превратилась в радушную хозяйку, принимающую гостя. – Вот, это суп, – придвинула она к нему миску, конечно же металлическую, с умопомрачительно вкусно пахнущей похлебкой и дала ложку, также сделанную из металла. – Правда, он из пакетов, настоящее мясо давно кончилось, его мы только в первые годы ели, я даже плохо вкус помню…

Нанас ее почти не слушал – настолько был захвачен удовольствием от поглощения незнакомой, поистине неземной по вкусу еды. А Надя вдруг ойкнула и хлопнула себя по лбу:

– Я же совсем забыла! Я принесла вино. Ты пил когда-нибудь вино? Это последняя бутылка, мы берегли ее для какого-нибудь знаменательного события. Я и сама-то пила его лишь несколько раз – на свое восемнадцатилетие, когда бате исполнилось шестьдесят, и раза три на Новый год, когда мы не забывали, что он наступил… По-моему, сейчас самое время прикончить эту бутылку. Тем более, тебе это как раз нужно – ты наверняка схватил по дороге нехилую дозу, а батя говорил, что красное сухое вино полезно при облучении.