Север
Шрифт:
Непонятно, при чем здесь все это…
– Так в чем дело, мадам?
– Знаете, мой муж меня бьет… он вовсе не злой… от природы… но когда у него начинается припадок… вы сами видели!..
Конечно, я очень догадлив и быстро соображаю… не зря ведь я ночи напролет размышляю, чтобы потом меня нельзя было застать врасплох…
– Догадываетесь, о чем я хочу вас попросить?
– Сомневаюсь, мадам…
– Вы уверены?
Она расстегивает блузку… блузку из голубого шелка… так, чтобы я видел ее груди… а между грудями у нее бумажка… сложенная… она дает мне ее прочесть… напечатано на машинке, по-французски… машинки здесь редкость, я ни разу их не видел…
– Вы получили разрешение на практику?
Я изображаю идиота…
– Erlaubnis?
– Ах да, мадам! да! конечно!
Она задумывается… наверное, я просто глуп… она снова берет меня за руку…
– Послушайте, как бьется мое сердце!
Она прижимает мою руку к своему сердцу… черт, а потом! другую руку! запихивает между своих ляжек! чтобы я мог этим воспользоваться!.. и немного поразвлекся!.. ну уж нет!.. ни за что! а мадам Изис еще на что-то надеется!.. она ничего не поняла, а мы уже все поняли!.. ей кажется, что, прибегнув к подобным ухищрениям, а может, еще и совершив
– Прошу вас, мадам!
Она спрашивает, можно ли продолжать…
– Ну да!.. конечно, мадам!
Ну так вот!.. я должен отправиться в Моорсбург, прихватив свое «разрешение на практику», познакомиться там с Вольмутом… поговорить с ним, взять кое-какие препараты… Атиас Вольмут, тамошний аптекарь… ладно! это несложно… посмотрим, что это за препараты… четко напечатано на машинке, к тому же по-французски… долосал… кураре… морфин… цианид…
– Пусть даст столько, сколько сможет!
Небольшое уточнение!.. в Моорсбурге два аптекаря! но ее знакомый, тот, к которому я должен обратиться, сразу у Дороги, я легко его найду, там рядом статуя… Фонтане! статуя Фонтане! [174] в рединготе!.. ошибиться невозможно… прямо перед аптекой… статуя!.. ах да, я же должен поехать туда один!.. Лили и Ля Вига меня подождут… вижу, она все предусмотрела… а где она взяла эту бумажку, напечатанную по-французски?… я ни о чем не спрашиваю, потом узнаю… пока я боялся, что нас здесь фотографируют… вдвоем… может, в этих кустах полно фотоаппаратов… и все это подстроено заранее… мамаша Тулф точно в курсе! так что же?… я влип! вы можете мне возразить: это же неправдоподобно!.. не скажите!.. она ведь была почти голая… юбка задрана!.. вся расхристанная!.. растрепанная! представляете! зачем-то меня туда все-таки притащили!.. а сейчас, через пятнадцать лет, когда я об этом вспоминаю… нет, она бы не потянула больше, чем на 10 из 20 [175] … мне так кажется… хотя даже среди самых записных красоток вы с трудом сможете выбрать тех, кто потянет хотя бы на 10 из 20… Бог мой!.. а уж к каким ухищрениям они только не прибегают! но все равно: жировые складки, животы, целлюлит… только таких женщин и можно увидеть и в салонах, и в авто… и на столе массажиста… короче говоря, подведу итог: мы думали лишь о том, как бы поскорее оттуда свалить!.. и мы не собирались заниматься всякими глупостями! так что Изис немного опоздала… до нее еще просто не дошло… значит, ей нужны Атиас Вольмут и его снадобья? чтобы отравить калеку?… но на кой хрен ей это сдалось?… да просто от безделья!.. но она далеко не одна такая!.. людям изнеженным, живущим в комфорте, часто все вокруг представляется в розовом цвете, они уверены, что все всегда будет так, как они хотят! а собственные подлость и гнусность их не волнуют… ведь это же все клевета! и не более!
174
Теодор Фонтане (1819–1898) – немецкий писатель, родом из Моорсбурга. Далее Селин приводит подлинные факты из жизни Фонтане.
175
Селин намекает здесь на изобретенную им шкалу оценки женской красоты (от 1 до 20), о которой он уже писал в романе «Из замка в замок».
В общем, не могу сказать, чтобы там, в тени гигантских секвой, Изис фон Лейден меня чем-то особенно удивила!..
– Конечно, мадам, обязательно!.. завтра же!
– Я не могу поехать с вами… вы отправитесь к Атиасу один… не нужно брать с собой ни жены, ни друга…
– О, само собой!
– Вы отдадите эти лекарства прямо мне… и сразу же!.. сразу же по возвращении!.. придете ко мне на ферму…
Я не ошибся… она все заранее спланировала… теперь она застегивала платье… и приводила в порядок волосы… довольно сильно растрепанные… однако никто бы не поверил, что я пытался ее изнасиловать… а вдруг нас все же сфотографировали?… хотя я ничего не заметил… ни в кустах… ни наверху, на деревьях… я знал, что мадам Изис способна на все… хотя и остальные тоже, черт бы их всех побрал!.. эта селедка, риттмайстер, калека, а следовательно, и его гигант-слуга!.. все! все!.. все в замке, на ферме, в деревне, и пленные тоже… да даже гуси…
Решено, завтра отправляемся в Моорсбург!.. ну а что теперь?… куда мы направимся сейчас?… надеюсь, обратно к повозке?… или же она собирается мне продемонстрировать еще какой-нибудь небольшой склеп?… как тот тип, что непременно хотел показать мне остатки авиационного лагеря… вряд ли Изис была вооружена… конечно, где-нибудь здесь под деревом вполне можно обнаружить небольшой холмик… правда, в Грюнвальде мне случалось видеть и кое-что похуже… в лесу же удобно, выстрелил – и не найдешь!.. никто не узнает!.. но тут пока, вроде как, ничего не случилось, так что нам оставалось лишь вернуться на опушку… присоединиться к Лили, графине… и Ля Виге… они нас ждали, однако ничуть не скучали… графиня угощала их птифурами… а они потихоньку все выплевывали… с ней было проще, она ничего не замечала… Беберу же предложили свежей жареной рыбы из ближайшего озера… они успели еще раз выслушать рассказы этой старой перечницы, и все о том же, разве что с небольшими вариациями: движущийся тротуар, бал в Бюлье, берега Марны… о, они внимательно ее слушали и прилежно отвечали… но все же были очень рады, что я вернулся!.. а чем это мы занимались в лесной чаще?… да ничем! тсс! тсс!.. главное – никогда не болтать лишнего… а теперь пора двигаться дальше… и хоп! бубух! в повозку, господа, дамы!.. залезаем, устраиваемся… еще одна огромная аллея! шириной с Елисейские Поля… и все более огромные секвойи…
– Неужели это все ваши владения?
Имею я право знать, черт побери!..
– О да! и еще гораздо дальше!
Вижу, это люди далеко не бедные… а моя любознательность ее смешит… сейчас я насмешу ее еще больше…
– Вы знаете, мадам, ведь я вместе с женой оказался в таком плачевном положении исключительно из-за
Изис вовсе не была идиоткой… сразу поняла, к чему я клоню…
– Ну, ладно, доктор… удовлетворяйте свое любопытство! спрашивайте меня обо всем, что хотите!.. я вам расскажу… не бойтесь!.. раз уж мы не можем вас ничем больше ублажить, так хотя бы расскажем о том, что вам не следовало бы знать!..
– Буду весьма признателен!
– Сперва отправимся к лесопилке!.. она на берегу озера, я вам ее покажу, там работает шестьдесят человек… все приговорены к исправительным работам… среди них три убийцы… их не захотели брать в армию… они недостойны… есть, правда, и такие, что сами отказываются по религиозным мотивам!.. но эти-то, действительно, в положении рабов… настоящие каторжники, не то что «отказники»… сами увидите… это озеро тоже принадлежит нам… оно довольно большое, простирается на восемнадцать километров до самого Моорсбурга… там вы увидите и корабли… которые принадлежат моему свекру… они такие же древние, как и он… они все нуждаются в замене… а чуть дальше у нас есть еще одна лесопилка… сегодня мы туда не поедем… ну что, достаточно вы узнали?… хватит с вас?
– Да, мадам…
Но, может быть, графиня Тулф-Чеппе тоже хочет что-то сказать?… нет! она надулась!.. ее дочь это замечает…
– Но мама, у вас ведь тоже много чего есть! и ваши озера гораздо больше!
– Да уж!..
– И леса ваши в десять раз больше!
– Вот именно, Изис! совершенно верно!
Больше никому сказать нечего… наконец экипаж останавливается, приехали!.. а я думал, мы уж никогда не доберемся… мне знакомы тропические леса, впрочем, теперь их знают все, сегодня же все путешествуют, и этим уже никого не удивишь… это раньше там можно было находиться только в тропическом шлеме… но Бразза [176] вам уже не чета!.. теперь можно отправиться к водопадам Конго на уик-энд… так вот, там у вас создается ощущение, будто вы навеки заключены в сырой темнице, опутанной лианами, корнями, окруженной кишащими змеями болотами… а здесь, напротив, даже в тени деревьев совершенно сухо… под ногами – пожелтевший ковер из хвои… и вообще, этот лес какой-то уж слишком красивый, слишком величественный… и озеро тоже, слишком прозрачное, слишком голубое… все вместе это являет собой картину настолько поэтичную или даже, как бы это получше сказать, неземную и жутковато завораживающую… в общем, настолько типично немецкую… что вы невольно начинаете чувствовать: вы отсюда никогда не выберетесь… никогда!.. хотя вы ведь можете просто никуда не ездить!.. ни в Конго, ни в Пруссию!.. однако у этого огромного ковра из хвои было одно преимущество: он приглушал шум… и раскаты бомбардировок Берлина уже были слышны не так отчетливо… правда, вода в озере все же немного дрожала… да и вокруг все вибрировало… берега… даже тростники…
176
Селин имеет в виду Пьера Саворньяна де Бразза (1852–1905), французского путешественника и колонизатора Конго.
– Доктор, это все наше… видите тех дровосеков?… они тоже принадлежат нам!
Конечно, я их видел!.. эти рабы не занимались распилкой… они просто валили огромные деревья и катили стволы к озеру… а те, что находились там, внизу, связывали стволы вместе… еще одно воспоминание… еще в раннем детстве, мальчишкой, я всегда с большим интересом наблюдал за тем, как сплавляют лес… от шлюза в Аблоне до моста Менял… моряки с риском для жизни всем телом свешивались за борт… в этом деле были необходимы сила и глазомер… кажется, они шли из Морсана… а куда они направлялись дальше? я так никогда этого и не узнал… эти же были совсем не похожи на моряков… в свое время я лазил по песчаным карьерам… так что эта работа мне знакома… Изис замечает, что я задумался…
– Как по-вашему, они доплывут?
– Куда?
– В Моорсбург!..
– Вероятно… хотя я и не уверен…
– Думаете, они могут утонуть?
– Найдете других!..
Как же я их насмешил своим ответом!.. и дочку, и мамашу… которая даже забыла про свою недавнюю обиду… ах да, совсем запамятовал!.. а как же ревизор? а полицай?… а пастор? удобный случай навести справки!.. Изис справляется у какого-то доходяги неподалеку… нет!.. он не знает! они ничего не видели!.. от этих людей ничего не добьешься… нам даже не надо с ними прощаться или же желать им удачи… чуть позже, оказавшись в камере, я и сам тоже хотел лишь одного: чтобы меня оставили в покое… мне это чувство прекрасно знакомо… Леон Блуа перед смертью ожидал явления Святого Духа либо казаков [177] … а я в этом вопросе продвинулся куда дальше, чем он… вам, наверное, кажется, что я ужасно негодую, когда говорю о мощнейшей бомбе и китайцах!.. но я же просто шучу! а вот там нам было совсем не до шуток, так как нам предстояло снова вернуться на лесную аллею и трястись в экипаже еще часа два, раскачиваясь и переваливаясь от ухаба к ухабу… экипаж издавал истошный визг, и, можно сказать, всеми своими четырьмя колесами… зажравшимся обывателям никогда не понять, в чем заключался главный кошмар этой войны!.. в колесных осях, курках, рычагах!.. истертых до дыр, прожженных, изношенных!.. от бесконечного движения на земле, в воздухе, в морских глубинах… вот и рессоры, и оси нашего экипажа тоже больше не могли всего этого выносить… до нас доносились их вопли… но что поделаешь… приходилось потихоньку двигаться…
177
Леон Блуа (1846–1917) – французский писатель и критик. Селин часто цитирует в своих письмах и романах Блуа, придерживавшегося весьма экзальтированных религиозных взглядов. Однако этих двух писателей не только многое разделяет, но кое-что и сближает: например, пребывание в Дании. Здесь Селин приводит неточную цитату из окончания последнего тома «Дневника» Леона Блуа («На пороге Апокалипсиса»), изданного еще при жизни автора, в 1916 году. Эти слова обессиленного, «умирающего» Блуа: «Бог всегда должен действовать от Своего Собственного Имени, величаво и победоносно, как две тысячи лет назад, когда он воскрешал мертвых. Я призываю казаков и Святой Дух!»