Северная война
Шрифт:
— Задача проста: усердно строить военный и торговый флота. Прямо сейчас — на олонецких и староладожских верфях. Но и здесь, под Питербурхом, надобно закладывать верфи серьезные… Где конкретно? Я бы внимательно присмотрелся к левому берегу Невы, только место надо выбирать повыше.
— Когда я могу приступить к выполнению своих обязанностей?
— Есть у тебя на «Короле» перо, бумага и чернила? Вот и хорошо! Сейчас я начертаю свой указ генерал-губернаторский, контракт подпишем, и можешь незамедлительно, как только установится крепкий западный ветер, выплывать на Старую Ладогу. Сменишь там контр-адмирала Алексея Бровкина.
— Алекс дослужился до контр-адмиральского звания? Молодец! — обрадовался за своего старинного друга датчанин. — А почему его надо заменить? Наверное, царь Питер решил отправить Алекса на Азовское море?
Егор коротко рассказал о личном горе, постигшем Алешку.
— Ах, как мне жаль вашего общего друга! — промокая белоснежным платком слезы на своем милом личике, сообщила — сквозь громкие всхлипы — чувствительная и сентиментальная Гертруда.
А вот на ее младшую сестру Матти эта история не произвела особого впечатления: равнодушно пожав своими точеными оголенными плечами, она завела с Фролкой Ивановым вежливую светскую беседу — о погоде и об ужасных русских медведях…
Еще через полтора часа к борту «Короля» пришвартовалась стандартная гребная шлюпка, и по штормтрапу ловко вскарабкался высокий черноволосый мальчишка. Наспех поздоровавшись с незнакомыми ему господами, мальчуган громко заявил:
— Мама, там, на берегу, очень красиво! Вот бы нам там дом построить! Дядя Аникита говорит, что свободная земля еще есть. Только надо на местного генерал-губернатора написать прошение…
Еще через двое суток, дождавшись устойчивого попутного ветра, «Король» отбыл на восток, в направлении невского устья. Пришлось и Фролку Иванова отправить вместе с Лаудрупом — в качестве переводчика и помощника.
— Ну вот, остался я, сиротинушка, в полном одиночестве! — горестно и расстроенно вздыхал Ванька Ухов. — Разбросала судьба-злодейка всех моих верных друзей-приятелей в разные стороны…
Егор сразу же занялся строгой и въедливой ревизией всех дел строительных: переходил с одного объекта на другой, сверялся с подробными планами и картами, посещал склады и лазареты. Дела шли совсем и неплохо, благо и погода тому способствовала: больше месяца над Балтийским побережьем висел обширный антициклон, с безоблачных небес на землю не выпало ни единой дождевой капли.
Поздним июльским вечером в строящемся Питербурхе неожиданно объявились два десятка всадников Дикого полка. Впереди всех шествовал полковник Исмаил-оглы, через круп гнедой лошади, следовавшей рядом с его черным конем, был небрежно переброшен связанный человек в помятой и грязной шведской форме.
— Долгие годы здравствовать тебе, батька генерал-губернатор! — браво соскочив на землю, поприветствовал Егора Исмаил и рукой указал на своего пленника: — Вот, батька, генерал Кронгиорт! Ты же велел — найти и уничтожить его батальоны? Нашли и посекли — в полную труху! Правда, сопротивлялись шведы отчаянно. Четвертая часть моего полка полегла в том бою, на Дудергофских холмах… Еще одна хорошая новость, батька! В деревеньку Назия прибыл сам государь наш, Петр Алексеевич. Со свитой и многочисленными людьми иноземными… Государь велел передать тебе, батька Александр Данилович, что он сейчас отправляется в крепость Шлиссельбург. Будет там все осматривать. Велел, чтобы ты немедленно отправил к этому Шлиссельбургу фрегат «Луиза». Хочет он морем прибыть в славный град Питербурх… А что делать с пленным генералом Кронгиортом?
— Пусть пока в темнице посидит — до приезда Петра Алексеевича! — решил Егор и обратился к сидящему рядом Репнину: — Что, Аникита, а темницу-то вы выстроили?
— Первым же делом, господин генерал-губернатор! — важно заверил Репнин. — И темницу, и две пыточных. Все — как полагается… Еще что прикажешь?
— «Луизу» завтра на рассвете срочно отправить к Шлиссельбургу! Плотникам, каменщикам и землекопам продолжать трудиться усердно, войскам — приводить себя в порядок, готовиться к приезду царскому…
Утром его разбудил Ванька Ухов.
— Александр Данилович, просыпайся! — канючил верный денщик, невежливо тряся Егора за плечо. — Да просыпайся, ты, черт побери! Царь ведь прибывает…
— А, что такое? — резко сел на своей походной койке Егор, отчаянно протирая заспанные глаза. — Где царь?
— Да на «Луизе», где же ему еще быть! Фрегат уже подходит к восточному мысу Котлина. Через минут сорок — пятьдесят встанет на якоря. К берегу-то близко пока не подойти, дно требуется углублять…
— Беги, Ванька, к Репнину и Головину! — велел Егор. — Пусть войска поднимают и выстраивают на берегу, шлюпки пусть готовят. А если есть на воде ветерок нужный, то тогда лучше — ял парусный… Да, и всех музыкантов пусть сгоняют на берег…
Над водами Финского залива царил мертвый штиль, поэтому навстречу дорогим гостям Егор направил пять гребных шлюпок.
— Сколько же народу пожаловало вместе с Петром Алексеевичем? — удивленно спросил Аникита Репнин, неотрывно наблюдая за идеальной водной гладью в мощную подзорную трубу. — Все лодки забиты полностью, как по осени — бочонки с солеными груздями… Кто это такие? А, Александр Данилович?
— Откуда же мне знать? — нервно пожал плечами Егор и резко махнул правой рукой: — Музыкантам — марш играть!
Гремела бравурная музыка, войска, выстроенные побатальонно, держали ружья с примкнутыми багинетами перед собой, сверкала на ярком солнце сталь обнаженных офицерских шпаг. Шлюпки пристали к берегу, их пассажиры — с помощью дюжих гребцов — выбрались на дубовые доски пирса.
Егор, звонко печатая шаг, подошел к царю, из-за плеча которого выглядывала радостная физиономия Василия Волкова, вытянулся в струнку:
— Государь! Вверенные мне войска…
— Помолчи, ничего не говори, охранитель! — улыбаясь, велел Петр и тут же заключил Егора в свои медвежьи объятия. — Все вижу, молодец! — отстранился, внимательно посмотрел в глаза и добавил еще раз: — Молодец!
После краткой, но плодотворной экскурсии по строящемуся городу, все высокие гости были по дощатым тротуарам препровождены на Царские холмы, где под высокими шатрами были накрыты праздничные столы.
— А что это за здание такое симпатичное? — удивленно спросил по дороге Петр, указывая своей дланью на низенький голландский домик под красной черепичной крышей (в деревне Конау умельцы изготовляли собственную черепицу), на входной двери которого был изображен моряк самого залихватского вида, держащий в каждой своей руке по высокой пивной кружке, увенчанной пышными шапками пены.