Северная звезда
Шрифт:
Китти явно приуныла.
Марию сейчас занимали другие вопросы. Что им делать теперь? Где они остановятся? Как она собирается искать Дмитрия?
Город лежал в одной миле, расстилаясь наподобие белой ленты между золотистым морским песком и мшистой тундрой. Он тянулся тонкой, извилистой чертой на расстоянии нескольких миль вдоль берега.
– Батюшки мои! Поглядите, сколько груза! – воскликнула Воронова. – Если будет шторм, все добро унесет в море!
– Не говорите, мэм! Что народ тогда жрать будет? – поддержал её лодочник.
Берег был забит и завален баррикадами из разных грузов; каждая новоприбывшая лодка добавляла свою долю, выкладывая на каждое свободное место мешки, ящики, котлы и прочий багаж. Все это валялось в величайшем беспорядке на весьма ограниченном пространстве. Крючники с божбой и ревом скатывали груз с барж и наваливали его в кучу, а орущая, ругающаяся толпа топталась вокруг этой кучи, ища свое добро. Доходило до ссор и драк. Казалось, уже больше не было места, а груз все прибывал. Стоял адский шум, люди бранились, толкались и суетились.
Когда они достигли берега, вещи были перенесены с ялика на телегу – для этого лошади пришлось по грудь зайти в воду. Хмурый парень оценивающе посмотрел на девушек и спросил:
– Куда вас везти, мисс?
– В город, – вздохнула Китти. – Куда ж еще?!
– Я понимаю, что в город. А у вас есть, где остановиться? Все гостиницы переполнены. Палатки – и те заняты! Нет, мужчины, конечно, вас приютят… – Он ухмыльнулся, но, видя выражение лица Маши, не стал продолжать.
– Вы довезите нас до города. А уж там мы что-нибудь придумаем, – обреченно махнула рукой Мария.
Очень скоро они оказались в городе, если это можно так назвать. Дайя была заполнена людьми, тащившими на плечах поклажу, тяжело нагруженными вьючными животными и даже собачьими упряжками. Воронова заметила несколько ярко накрашенных женщин, бросавшихся к пешеходам с предложением услуг.
Телега углублялась в растянувшийся на берегу хаос построек, шатров, навесов, хижин…
Палаточный городок не вмещался в черту города и тянулся до самого побережья.
Некоторое время телега тащилась по извилистой грязной «улице», по обе стороны которой выстроились салуны, игорные заведения, дощатые сооружения с вывеской «гостиница» и бревенчатые хижины, надписи на которых сообщали, что это «ресторан».
Повозка громыхала и подпрыгивала на колдобинах главной улицы, пока не оказалась на площади, от которой в разные стороны лучами расходились улицы, застроенные домами, больше походившими на хлев у нерадивого хозяина-пропойцы. На некоторых были аляповатые цветастые вывески: «Клондайк-Хаус», «Варьете “Парижский блеск”», «Гостиница “Юкон”». Встречались, впрочем, и довольно приличные постройки, иногда в целых три этажа вышиной; некоторые из них были крыты волнистым листовым железом, другие – цинком. Улица кишела людьми, прибывшими со всех концов мира.
Купеческая дочь не успевала считать все доносившиеся до нее языки и наречия. Губастые негры вышагивали рядом с белокурыми скандинавами; какие-то щегольски одетые господа с моноклями и в лайковых перчатках разговаривали, отчаянно жестикулируя, с невозмутимыми индейцами в мехах; усатый мексиканец ежился, натягивая на уши сомбреро, компания китайцев в синих стеганых куртках, навьюченная не хуже верблюдов, куда-то спешила…
По улице проносились всякого рода экипажи, от велосипедов до тележек, запряженных собаками; несколько раз проехали паромобили и обычные авто, распространяя запах керосина. Повсюду копошились люди, стук молотков сливался с криками возчиков и отрывочными звуками музыки и драк, доносившимися из питейных заведений.
Внимание ее привлекло большое панно на фасаде двухэтажной бревенчатой избы, как будто перенесенной из-под Рязани или Пскова. Оно изображало мужчин, пьющих за длинной стойкой, колесо рулетки, окруженное игроками, и полуодетых женщин с вываливающимися из декольте бюстами. Наверху серебряной краской были выведены два слова: «Заведение Лестата». Девушка подумала, что панно служит прекрасной иллюстрацией того, что этот город дает золотоискателям – блудницы, разгул и хмельные напитки.
Площадь кишела людьми. Мужчины в меховых куртках, кожаных штанах и грубых ботинках прогуливались взад-вперед, меся грязь, или стояли компаниями по пять – десять человек, что-то обсуждая и заливаясь громким смехом. Маша поежилась. Куда она попала? Отвратительный грубый город, грубые мужчины с отвратительными лицами… Нет, скорее мордами или рожами!
Героически старалась скрыть свой испуг и растерянность от Китти.
– Этот человек сказал, что гостиницы переполнены. Но, возможно, для нас двоих местечко найдется. Пойдем попробуем найти свободный номер. Не можем же мы оставаться на улице.
Они вздрогнули, услышав за спиной громкий, заливистый смех. А когда обернулись, то увидели телегу, в которой восседали пять их недавних попутчиц. В шляпах с перьями и цветастых платьях девицы были похожи на стайку экзотических птичек на помойке. С ними вместе на телеге сидел какой-то лощеный господин, что-то им рассказывающий с веселой миной – очевидно, пришедший на смену Жаклин Дорсет и взявший на себя заботу о «девочках».
Китти грустно заметила:
– Им-то не надо заботиться о крыше над головой.
– Не надо, – кивнула Мария. – А нам надо. Нужно найти комнату, оставить там вещи, а уже потом решать, что делать дальше. Давай разделимся. Ты присмотришь за вещами, а я пойду поищу кров над головой. Бог даст, нам повезет.
– Да, но…
– Китти, ты что, хочешь спать посреди улицы в луже, как свинья?
– Нет, не хочу.
Договорившись оставить вещи на местной извозчичьей бирже под присмотром Китти, Воронова отправилась на поиски квартиры. Внимание её привлек большой барак с вывеской «Гостиница “Роза”». Она шла и упрямо не обращала внимания на взгляды и реплики встречных мужчин.
– Эй, красотка, посиди с нами!
– Ты приехала поработать в варьете?
– Это было бы здорово, а то там одни страхолюдины! Лицо от ж…ы не отличишь!
Прямо на узком деревянном тротуаре расположилась компания подвыпивших игроков в карты. Мария остановилась. Чтобы их обойти, надо было сойти с тротуара в грязь.
– Позвольте мне пройти!
– Мисс, не хотите сыграть с нами? Но учтите, мы играем только с теми дамами, у которых водится золотой песок. На ваш бабский товарец не играем!