Северный круг
Шрифт:
— Почему сидишь? — удивился новенький.
— Кто ты? — перекрестившись, спросил старик. — Именем Господа нашего, Иисуса Христа, спрашиваю…
— Мне сегодня не до того… — Качнулся к нему арестант в халате, вскинул руки со сжатыми в щепоть пальцами, резко развел их в стороны: — Катанда хари, алдо, хаш-хаш…
Старик замер, бессмысленно глядя перед собой. Новенький взял его за затылок, заставил встать, подвел к стене и с силой толкнул. Старик врезался лбом в стену, отшатнулся, снова врезался, на этот раз уже сам, отшатнулся, врезался…
Новенький улегся на его койку, вытянулся во весь рост и закрыл глаза.
Снова он поднялся
— Что здесь случилось? — после минутного замешательства поинтересовался надзиратель.
— Не знаю, — пожал плечами новенький. — Я все время спал.
— А кто ты такой?
— Потомственный маг и ясновидящий Петр, — кивнул заключенный.
— Тогда ладно, — облегченно вздохнул надзиратель, понимая, что отвечать за наличие телесных повреждений у заключенных ему не придется. — Давай, маг, поднимайся. С вещами на выход.
Светло-голубой «Москвич», включив левый поворот, притормозил на реверсивной линии трехполосного шоссе, пропустил встречный «Камаз», щедро груженный щебнем, развернулся и отъехал на обочину. Фары и габаритные огни погасли, перестал виться сизый дымок из выхлопной трубы. Хлопнули дверцы, на дорогу вышли трое молодых людей. Джинсы, легкие куртки, футболки — эти парни лет двадцати ничем бы не отличались от тысяч сверстников, если бы не ярко-желтые, как подсвеченный янтарь, глаза со сдвоенными точками зрачков. Они вышли и замерли, глядя в сторону далекого Новгорода.
Несмотря на глубокую ночь, машины мчались по трассе одна за другой, ударяя по «Москвичу» слепящим «дальним» светом. Катафоты машины отвечали красными отблесками, глаза парней — желтыми, но никто из водителей не обращал внимание на странную троицу. Ну, желтые глаза и желтые. Может, желтуха у людей! И без того у каждого дел хватает. Столица рядом. А она, как известно, подобно горькому тонику, спокойно жить не дает. Это в провинции все можно делать с ленцой, никуда не торопясь, поглядывая на неспешно плывущие облака, мечтая об утренней или вечерней рыбалке, о кружке парного молока и мягкой постели. Но стоит человеку попасть в Москву — и он забывает цвет неба, мерное течение реки, вкус свежеиспеченного хлеба. Он словно электризуется аурой нетерпения, он суетится, спешит, он забывает о сне и отдыхе, он не знает покоя, он занят, занят, занят…
— Пора, — негромко произнес один из парней.
Второй кивнул, повернулся к багажнику, открыл.
— Будь осторожен, гамаюн голоден, — предупредил первый.
— Знаю… — Второй, удерживая за горло и лапы, вытащил из темноты птицу размером с петуха, но с длинным, как у павлина хвостом и крыльями, собранными из таких же длинных, как на хвосте, пушистых перьев. Птица забилась, сдавленно каркая — парень локтем захлопнул багажник, посадил ее сверху, чуть наклонился, вперясь зрачками в глаза птицы: — Арха-а-а… Арха-а, гамаюн, арха-а…
Он пару раз каркнул на птицу, снова зашипел:
— Арха-а-а… Арха-а-а…
Наконец гамаюн перестал биться, замер, уткнувшись кривым клювом чуть не в самые янтарные
— Га-а… ма-а… ю-ю-юн… — тихо пропел он, вбивая глупой, хотя и колдовской птице нужный образ.
Мир словно пошел рябью, успокоился, но на дороге стоял уже не простенький «Москвич», а приземистый, вытянутый «Форд», с синей полосой от носа до кормы, с надписью «ДПС» на дверце и проблесковыми маячками на крыше. Молодые люди непостижимым образом оказались в милицейской форме, с яркими белыми портупеями, автоматами за спиной и полосатыми палочками в руках. Даже глаза у всех троих из желтых стали светло-голубыми. Правда, зрачки в них по-прежнему оставались двойными: один большой, и еще один маленький, чуть ниже главного.
На превращение ни одна из проносящихся мимо машин опять же не отреагировала. Все водители вдосталь насмотрелись в своей жизни и на «Москвичей», и на гаишников. Насмотрелись так, что мимо вторых предпочитали проноситься, отвернувшись в сторону, дабы не привлекать лишнего внимания.
Один из новоявленных милиционеров вышел вперед, вглядываясь в набегающий поток транспорта, неожиданно вскинул палку, ткнул на похожую на зубило вишневую «восьмерку», затем указал жезлом на обочину. Машина послушно затормозила, вильнула в сторону.
— Инспектор Серегин, — козырнул милиционер. — Покажите ваши документы, пожалуйста.
— А что случилось? — поправив очки, выглянул из окна круглолицый, коротко стриженный водитель лет тридцати в светлом плаще.
— Красная машина модели «Ваз 2108», — пожал плечами инспектор. — У нас таких в угоне около двухсот числится. Поэтому попрошу предъявить документы и открыть капот. Я хочу сверить номера кузова и двигателя.
— Вот, черт! Ну, почему среди ночи? Меня жена уже ждать, наверное, перестала… — Тем не менее водитель дернул рычаг замка капота, вышел из машины, протянул техпаспорт.
— Та-ак, — инспектор поднял капот, подпер его штангой. — Давайте смотреть. Номер кузова… Совпадает. Номер двигателя… Ничего не разобрать. Чего это он у вас такой грязный?
— Вот, блин… Сейчас, тряпку возьму… — Водитель скинул плащ, сунул его в открытое окно передней дверцы, оставшись в темном свитере. Отошел к багажнику, спустя несколько минут вернулся с тряпицей размером с носовой платок, полез под капот.
В этот момент второй инспектор, сдвинув автомат вперед, вскинул жезл и, выйдя чуть не на середину дороги, указал им на черную «Волгу» мчащуюся с включенными желтыми противотуманными фарами на бампере. Послышался визг тормозов, машина вильнула к обочине. Стекло водительской дверцы поползло вниз:
— Ты чего, одурел, служивый? Я же тебя чуть не снес! — в окне забелело открытое удостоверение с фотографией, печатями и размашистой подписью: — ФСК! [11] Отходи, мы торопимся.
— Я в ваших бумажках ничего не понимаю, — мотнул головой инспектор и демонстративно снял автомат с предохранителя. — Знаю только, что наркоту и оружие как раз под таким прикрытием возят. Откройте багажник, пожалуйста.
— Ты чего, сдурел, служивый? — опешил водитель. — Да ты знаешь, с кем связываешься? Тебя же завтра собственное начальство с говном сожрет!
11
Федеральная служба контрразведки. В 1995 году переименована в ФСБ