Северо-восток
Шрифт:
– Было такое дело, – откликнулся Девяносто Девятый. – Битва за Кольцо кипела страшная… Да и теперь… Садовое так и осталось во многом тем самым пресловутым Последним Рубежом.
– Это как? – не понял я.
– Видишь ли, некоторое оружие, размещенное там еще во время Последней Войны, продолжает работать до сих пор. Так что каждого, кто попробует пересечь Кольцо, ждет смерть.
Я поначалу запаниковал, а потом вспомнил кое о чем:
– Погоди, но ведь мои носильщики-нео сумели пройти сами и меня заодно пронести.
– Верно, – согласился бывший кио. – Имеются тайные безопасные тропы. Только…
Девяносто Девятый внезапно умолк. Я забеспокоился, окликнул его:
– Лёнька, ты чего? Ты ведь знаешь эти самые тропы, да?
– Ты опять за свое? – обозлился он. – Тебе что, доставляет удовольствие по-всякому извращать мое имя?! ЛЕО! Неужели так трудно запомнить?
– Да не по-русски как-то, – принялся оправдываться я. – Лёня намного лучше звучит. Леонид – означает сын льва. Ты же знаешь, кто такие львы?
Он помедлил с ответом. Я вдруг очень ясно ощутил его смятение.
– Ты не знаешь, кто такие львы, – я расхохотался. – Ну и кто из нас после этого балда и неуч? А?
Осьминожка весь подобрался, я бы даже сказал ощетинился, но промолчал. Наступило мое время читать ему лекцию:
– Раньше, до Войны, на Земле обитали такие хищники – львы. Очень сильные, умные и красивые животные. Нам в школе картинки показывали. Недаром их прозвали царями всех зверей.
– А я на роль звериного царя не претендую, – парировал Девяносто Девятый.
– Да, царь из тебя не очень. На тебя же посильнее чихнешь, ты и окочуришься… – Я закончил оплетку рукояти, примерил штык к руке. Нельзя сказать, что сидит как влитая, но на первое время сойдет. Как только представится случай, сделаю нормальную рукоять. – Ладно, Лёня, хватит лясы точить. Надо идти к Садовому. Ты ведь знаешь, как миновать его? Да?
– Нет, – очень тихо ответил он. – Часть моей памяти утеряна безвозвратно. Я не помню про львов. И как миновать Кольцо, тоже забыл.
Я постарался справиться с разочарованием. Нет так нет. Никто и не обещал, что будет легко. Разберемся с этим Кольцом на месте. Как любит повторять Кирилл: «Ввяжемся в бой, а там посмотрим».
Некстати я вспомнил брата. Беспокойство за него тревожно сжало сердце: жив – нет? Сумели ли они добраться до Кремля? И смогут ли наши лекари исправить то, что сделал с Кирюхой шам?..
Усилием воли я прогнал прочь ненужные сейчас мысли. Нельзя расслабляться. Подумаю об этом потом, когда доберусь до Кремля. А сейчас хорошо бы решить насущную проблему – к примеру, как найти воду.
– Колодец есть возле Музея, – отозвался Лёнька. – Только надо пройти мимо Екатерининского Сада.
Я посмотрел в ту сторону, куда указывало щупальце осьминога. Там плотной стеной росли разные деревья и кустарники. Некоторые из них могли оказаться ядовитыми или вообще плотоядными.
– Если не будешь тормозить над каждым валуном и в носу ковырять, то проскочим, – ехидно проскрипел голос у меня в мозгу.
– Лёня, ты лучше не нарывайся, а то пришибу, – всерьез пообещал я.
Не знаю, кио он там или нет, но терпеть борзую тварь, у которой вместо башки задница, я не намерен. Ведь думает осьминог аккурат тем местом, откуда у него ноги растут.
– Потерпишь, – мысленный голос Лёньки стал еще противнее. – Я же тебя терплю. Мы, к сожалению, нужны друг другу. Ты без меня до Кремля не доберешься. В руинах заблудишься.
– А ты без меня подохнешь, – безжалостно парировал я. – Первая же крысособака тебя с огромным удовольствием на зуб возьмет. Ты ведь поэтому и торчал возле Поля. Не вылезал наружу. Хищников боялся. Небось перетрусил до усрачки. А Поле тебя не трогало – маленький больно, что с тебя взять. Вот ты и торчал в этом… как его… «Олимпийском». Чем только питался там? Дерьмо крысособачье жрал или объедки за Полем подбирал?
Меня явно занесло. Но уж больно накипело. Достали его гонор и хамство.
Лёнька молчал, но через объединяющую нас ментальную связь я четко почувствовал, как его душит тяжелая злая обида.
Я ведь все правильно сказал – боялся он и сам себя презирал за этот страх. Для гордого воинственного кио очутиться в теле слабого, трусливого существа хуже смерти. Сознание киборга-мутанта предпочло бы отчаянно броситься в безнадежный бой и погибнуть, но осьминожьи инстинкты самосохранения оказались сильнее, заставляя изо всех сил цепляться за жизнь.
Я вдруг представил себя на его месте, и меня царапнула жалость.
– Не смей!.. Слышишь? Не смей… – прошипел он. – Не вздумай меня жалеть, понял? Иначе брошу тебя прямо тут, и будешь сам свой Кремль искать!
– Да ладно, чего ты, – примирительно сказал я. Он прав, без его памяти, пусть и ущербной, дорогу домой мне удастся разыскать разве что чудом. Да что там дорогу домой – я даже воду без его помощи хрен найду.
– Вот именно. Поэтому предлагаю заключить сделку, – теперь голос бывшего кио стал спокойным и размеренным. Он полностью взял себя в руки. – Я помогу тебе вернуться домой, а ты… – Лёня замолчал.
– Что?
– Ты… прикончишь меня у стен Кремля. Вот этим самым танталовым штыком.
После недолгой паузы я кивнул:
– Договорились.
Возможно, на его месте я бы тоже предпочел смерть.
– Ладно, пойдем за водой. – Осьминожка ловко взобрался по моей ноге на спину, а оттуда на плечо. Присоски защекотали кожу. Знакомое ощущение. Точно такое же было в коридоре с трубами. – Двигай вперед, только осторожнее… Данька.
– Почему Данька? – машинально переспросил я. – Данька – это Даниил, а я Богдан.