Северянин
Шрифт:
– До того места, где сила больше не чувствуется? Ну… Для тебя – не так и много.
– К рассвету успею?
– Смотря как пойдешь.
– Ясно, – проворчал молодой мастер.
До самого конца череды пещер он молчал, внимательно, с подозрением следя за каждым движением волшебного существа. Правда, добравшись до самой последней – высокой, чуть влажной, с мокрыми стенами, источенными множеством промоин, но с низеньким, только ползком пролезть, выходом, – он немедленно остановился.
– Все. Дальше не пойду. Снаружи уже почти рассвело. Отсюда ты и сам выберешься.
– А что выход такой маленький?
– А ты хочешь тот, что побольше? Там сейчас
– Нет-нет, меня вполне устраивает этот. Он точно ведет в лес?
– А куда еще?
– Ну, мало ли… Сейчас посмотрю, – викинг подошел к проему и с трудом выглянул наружу.
Солнце еще не встало, небо затягивала сероватая хмарь, по земле полз липкий, влажный туман. Несмотря на канун Бельтайна, холод пробирал до костей, как это бывает ранним утром. Пахло влагой и мокрой хвоей, и лес, начинавшийся лишь в паре десятков шагов от нагромождения валунов, казался на удивление скучным. Такой же лес, что и вблизи Агнарова поместья в Нейстрии, куда бабы ходят за грибами и ягодами, а мужики – за дровами.
Викинг вздохнул и, вернувшись в пещеру, кивнул нетерпеливо переминающемуся с ноги на ногу подземному альву:
– Ладно. Ты свободен.
В тот же миг малыш с окладистой бородой и кривенькими ножками растворился в полутьме пещеры.
Глава 8
Агнар благополучно сумел выбраться из священного леса до восхода солнца, но и после того еще долго не решался остановиться и отдохнуть. Страх быть пойманным гнал его вперед, будто пламя лесного пожара. Теперь, выбравшись из священного леса с таким трудом, но вполне благополучно, он больше не хотел рисковать и погубить свою удачу по собственной глупости или неосмотрительности. Окончательно обессилев, викинг забился глубоко в зелень и уснул на удивление чутким сном.
Сон был глубокий, прервать его не удалось бы, пожалуй, даже угольку, упавшему на руку скандинава, однако мужчина не провалился в тусклую бесцветную бездну, где нет ничего, только отдохновение – он слышал шелест листьев, шепот ветра в ветвях, видел, как качаются перед лицом разлапистые папоротники.
Он и раньше удивлялся тому, насколько рано на Острова приходит весна, особенно если сравнивать с его родной Норвегией, но на этот раз приход ее показался ранним даже самим британцам. Время Бельтайна они вычисляли по фазам луны, и, хотя к этому моменту листья только-только должны были развернуться, выбравшись из почек, а трава еще и до колена не доставала, все вокруг внезапно расцвело, и за каких-то несколько дней весна превратилась в раннее лето. Молодые селяне ликовали, более старшие качали головами и приговаривали: «Ничего хорошего в этом нет, если так все цветет сейчас, то, возможно, позже будет заморозок. Останемся без яблок и ягод, а может, еще и без хлеба».
Викинг вспомнил об этом во сне. «Заморозки? Ну, пусть будут заморозки. Выкручусь как-нибудь. Все-таки, уже не зима…» Потом он увидел Маху, которая подошла к нему, присела на землю рядом и погладила его по лицу. Ее прикосновение было совсем легким, будто паутинка или пушинка одуванчика. Сначала Агнар воспринял это будто нечто совершенно нормальное, потом сообразил, что Махе здесь взяться неоткуда, подскочил, с трудом стряхивая с себя сон… Рядом не было никого, только лес смыкал над его головой шуршащие кроны, да папоротники качались перед лицом.
Несколько минут скандинав приходил в себя. Он вспомнил бессонную ночь в священном лесу друидов, потом целый день в пути, и вот теперь, поспав совсем немного, не может снова улечься, чтоб дальше отдыхать, –
Впрочем, всерьез на это надеяться он не собирался. Жизнь давно научила его – рассчитывать можно только на себя, а никак не на человеческую дурь. Последняя все равно рано или поздно обманет, или так, или эдак.
Он ощупал свои вещи, вытащил хлеб и сушеное мясо, немного пожевал. Голодному мужскому желудку это было все равно, что росинка, но лучше, чем ничего. Потом, увязав остатки, он навьючил вещи на себя и пошел дальше, стараясь держать строго на запад. Куда именно он идет, викинг и сам не знал. В Британии он был лишь на побережье, к тому же мимоходом и совершенно в другом времени. Так что собственный опыт ему помочь не мог. Помочь могла только удача.
«Сначала нужно решить, чего же ты на самом деле хочешь, – сказал он сам себе, чтоб привести мысли в порядок. – А что ты хочешь, парень?»
Он скоро понял, чего может хотеть. Вернуться в свое время? Пожалуй. Забрать с собой Маху? Наверное. Но с чего начать? Как отыскать альвов, чем вынудить их сделать так, как он хочет? Как связаться со жрицей, как уговорить ее уйти с собой?
А может, он вовсе и не хочет вернуться в свое время?
Удивительная мысль посетила Агнара. Что он потерял в своем родном времени? Семью? Он ее не завел. Дядя и прочие родные – это его прошлое, как у каждого птенца, вылетевшего из гнезда. Так было бы и в том случае, если 6 он остался в Нейстрии, или снова отправился бы на поиски нового счастья, потому что один дядя, в конце концов, это не род. Это лишь один старший родственник. Род Агнара – в Норвегии, и с ним он мог никогда не увидеться.
Отец его мертв, мать давно принадлежит к другому семейству, к семейству своего нового мужа. А здесь… А здесь можно найти столько приключений на свою голову, что любому хватит. И, конечно, при желании добиться славы и богатства – кому что нравится. Самое же главное, окружающий его мир таил в себе столько загадок, что одно только прикосновение к ним заставляло голову кружиться.
По натуре своей молодой мастер был исследователем, причем вполне бескорыстным. Именно потому он ушел из родного Хёрдаланда с дядей и другими воинами Хрольва Пешехода, именно поэтому не усидел в Нейстрии. Любознательность и страсть к познанию нового толкала его с обжитого места, а мысли о добыче, славе, влиянии приходили ему в голову в самую последнюю очередь. Добыча?.. Слава?.. Ну да… конечно. И это тоже… Впрочем, задерживаться на этих мыслях долго викинг не привык. Как будет – так пусть и будет.
Надо было как-то устраиваться в этом мире.
А для начала – найти себе что-нибудь на ужин, причем что-нибудь более существенное, чем те крохи, которые он прихватил с собой. Для охоты нужно было оружие, и, шагая по лесу, викинг скоро отыскал подходящую жердину, а потом долго обстругивал ее конец. Твердость дерева, с трудом поддававшегося отличному закаленному и тщательно заточенному ножу, успокоила его – хоть и без наконечника, но жердина может сослужить ему службу.
Правда, теперь еще надо было набрести хоть на какого-нибудь зверя. «Лучше бы кабана, – подумал скандинав. – Они привыкли нападать сами. За оленем надо еще угнаться, а куда я гожусь – за оленями бегать по лесу? Был бы лук»… Но развивать эту мысль он счел бессмысленным. Лук, разумеется, самое лучшее оружие для охоты, но взять его неоткуда.