Сеятель бурь

Свержин Владимир Игоревич

– Я спрашивал, кто этот несчастный? – всплеснул руками торговец драгоценностями, должно быть, проклиная день и час, когда он познакомился с доном Умберто Палиоли. – Неужто я мог быть так слеп?! Этот несчастный – я! Лучше бы вы уже взяли город и не вешали мне на шею такие заботы, как ваши хлопоты. Ладно, хорошо! Раз Эфраим бен Закрия сказал полновесное слово, то из этого слова можно чеканить монету, и ни один кади [38] не сочтет ее фальшивой! Я не буду говорить, что все сделаю, но скажу вам так: попробую. Сейчас я уйду. Ради Бога, не беспокойтесь, не ходите зря по лавке, не открывайте никому

двери. Если я смогу быть вам полезным, открою их сам, а нет, – он развел руками, – мне не хочется об этом даже на минуту подумать. Но ежели вдруг к вечеру я не вернусь, можете передать дону Умберто, что я ему уже больше ничего не должен.

38

Судья.

– К нам могут еще присоединиться люди, – предупредил я.

– Если вас тут целая армия, чего ж вы мучаете одного бедного торговца, пусть даже не самого бедного? Идите на штурм, кричите «Ура!» и размахивайте саблями. Я такое уже видел несколько раз. Как вспомню, так вздрогну, как вздрогну – так мороз по коже.

– Нам очень нужна ваша помощь, – вновь настойчиво повторил я.

– Ох как я не хотел слышать эти слова. – Любезный хозяин печально махнул рукой и направился к выходу. – Ладно, собирайте у меня в лавке свою армию, не щадите здесь ничего! Что вам судьба и жизнь какого-то иноверца? Но все-таки помните, что я вам сказал, и уж как могу, я постараюсь сделать все, на что изъявит согласие Царь Небесный.

Между тем путь Лиса по турецкой бюрократической лестнице закончился в покоях главного визиря. Тот сидел на подушках, уютно поджав под себя ноги, а грозного вида эфиопы в высоких шапках, алых шароварах и расшитых золотом жилетках на голое тело сторожили его покои, сурово держа перед собой двулезвийные топорики с далеко выдающимися острыми копейными наконечниками.

– О благословенный свет мудрости! – Лис распластался ниц перед визирем, с наслаждением вытягивая ноги на мягком персидском ковре. – Сияние, исходящее от посещающих вас небесно-возвышенных мыслей, слепит мне глаза. Позвольте я буду продолжать говорить, не поднимаясь.

– Зачем же? – Визирь Селима III, впитавший наряду со вкусом к турецким славословиям и роскоши глубокое почтение к французскому этикету, был несколько смущен раболепством моего друга. – Садитесь рядом со мной и расскажите все подробно.

– Ну вот, – обреченно вздохнул Лис на канале связи, – отлежаться не удастся, а я так надеялся. У меня от местных тапочек ноги гудят, шо труба архангела в последний день. Это ж, мама дорогая, как они здесь ходят?!

– Желаете чаю или кофе, уважаемый Ахмад Акбар ибн Батик? Или, быть может, трубку?

– Кофе, трубку и чего-нибудь поесть! А то ж с утра без маковой росинки… – Лис осекся. – Ну, в смысле, не ел ничего.

Визирь хлопнул в ладоши, и дожидавшиеся сигнала молчаливые слуги быстро уставили ковер перед собеседниками угощением, от которого в моем животе возмущенно начали ворочаться кишки.

– Нам передали ваши слова, из которых мы узнали, что храбрейший Ибрахим-Паша наголову разгромил армию недостойного французского мятежника Александра Дюма, именующего себя базилевсом.

– Да-а! – радостно взорвался Сергей, торопясь блеснуть воинственным красноречием. – Это было у стен Кейсарии. Армия французов двигалась по направлению к Хайфе, стремясь захватить этот важнейший порт и тем самым обеспечить переброску войск к Сирии. Батальоны зефиров [39]

двигались по холмам, отделяющим побережье от возвышенной части страны. Они пытались заранее углядеть, когда появятся наши храбрые мамлюки, но Аллах отвратил их взгляды. Мы каждую ночь, пока французы двигались от Яффо к Кейсарии, гнали поблизости от их охранения табуны кобылиц, чтобы приучить врага к постоянному топоту копыт. Но вот когда генерал Дюма был возле старой крепости, мы обрушили на его голову свои острые сабли, как неумолимые молнии, которыми Аллах испепеляет бесчисленное воинство шайтана.

39

Легкая французская кавалерия, набранная из жителей Ближнего Востока и Северной Африки.

Мы сбросили нечестивцев в море и даже самозваного базилевса не смогли затем отыскать между раненых и убитых. Видевшие говорят, что он сгинул в морской бездне, как и подобает бунтовщику и злодею. Теперь армия победоносного Ибрахим-Паши в неисчислимой силе идет на помощь отцу правоверных. И когда б не корабли французского гяура, адмирала Перри, заставившие меня сменить палубу шебеки на седло коня, а затем – вновь на палубу корабля, я бы еще позавчера был здесь. Стало быть, не успеет солнце трижды взойти над холмами Стамбула, как зеленые флаги пророка будут видны на горизонте.

– О храбрейший узбаши, весть, принесенная тобой, драгоценна, точно волшебный эликсир для смертельно больного! – Визирь радостно ухватил рукав Лисова халата. – Нынче же вы самым подробным образом представите ваши вести пред солнечным ликом несравненного Селима III. Поверье, султан щедро наградит вас!

– Любая награда величайшего из великих неоценима и щедра! – гаркнул Лис так, что телохранители визиря невольно вытянулись по стойке «смирно». – Аллах свидетель, я готов драться за него, как лев! То есть спать по шестнадцать часов в сутки, жрать, как не в себя, и посылать за хавчиком кого-нибудь другого. Кстати об охоте! Вы там с этим Беном шо-нибудь накопали?

– Агент Палиоли не слишком обрадовался нашему вызову, но сказал, что поможет, — сообщил я. – Сейчас он пошел разведывать обстановку…

– И обещал вернуться, шо тот Карлсон, – не дал мне договорить Сергей. – Ладно, я так понял, вы пока сидите, ждете возвращения Будулая, и это правильно. Надеюсь, мне сейчас в честь дня победы какую-никакую жилплощадь выделят, и я тут же мотнусь за вами. Заметано?

– Заметано, – согласился я.

– Тока ж – жди меня, и я вернусь.

Ждать пришлось долго, мы уже стали опасаться, не случилось ли чего. Я вновь активизировал связь, когда в замке повернулся ключ, и в дверях показался долгожданный Эфраим бен Закрия.

– Почтеннейшие господа, – тихо произнес он, закрывая двери. – Сейчас вам снова предстоит стать дамами, и, ради Бога, постарайтесь выглядеть не так, будто вы целую ночь гребли в шторм на галере. Вас ожидает валиде-султан [40] .

40

Любимая жена султана и мать наследника.