Сейд. Джихад крещеного убийцы

Улдуз Аждар

Стоило ему въехать во двор дома, где располагалось руководство Ордена, как его окружили удивленные и обрадованные рыцари. Хотя уже наступил темный поздний иерусалимский вечер и узнать в свете чадящих факелов в усталом всаднике в пыльных одеждах того, кого называли Первым Мечом Тампля, когда-то впервые въехавшего в этот двор в сопровождении пышной свиты из свежих сил Ордена, полагающейся Посланнику Западного Крыла, было сложно – они узнали его. Потому что ждали. И он ждал этого. Слухи о том, что посланник Западного Крыла Ордена попал в плен, были, не без его подачи, удачно распространены по Иерусалиму, опровергая утверждения Магистра о том, что Салах-ад-Дин убил всех рыцарей. И вот теперь он явился сам, подтверждая то, во что хотели

верить многие рыцари-храмовники, недовольные своим Магистром. Уставшие от вечной войны на чужбине, тамплиеры хотели изменений, и когда посланник Западного Крыла только прибыл в Иерусалим, они почувствовали долгожданный свежий ветер перемен, даже не вполне понимая, что за перемены грядут. Лишь бы закончился однообразный, пропитавшийся развратом и всем, что противоречит духу идей Ордена, отрезок жизни под властью становящегося всё более безумным и непредсказуемым Рыжего Сабельника.

Он приветствовал встречавших его, не сходя с коня, и направил его прямиком к солдатскому шатру, разбитому посреди двора. В шатре жил Магистр, не желавший отказываться от привычек старого наемника. Рыцари во дворе растерялись. Кое-кто из стражи, вооруженной алебардами, попытался было встать на его пути, но жесткий взгляд голубых глаз, словно светившихся в темноте, заставил их застыть, спокойно, но властно сказанная же фраза «Именем Тампля!», сопровождаемая воздетой рукой, в которой был зажат Крест Посланника – знак его полномочий, – принудила отойти в сторону. Нарочито медленно он извлек из ножен свой удивительный тонкий клинок и, направив в сторону входа в шатер, произнес фразу, которую продумывал всё время, пока находился в плену:

– Именем Тампля, опираясь на власть, данную мне Магистром и рыцарством Храма, объявляю, что рыцарь, известный, как Де Сабри, с высокой должности Магистра Восточного Крыла Ордена Тамплиеров низлагается. Также он лишается звания рыцаря Храма, оставаясь при прочих своих титулах и званиях, коими обладал до получения званий, данных ему Орденом Тамплиеров. Как рыцарь Храма, я вызываю рыцаря Де Сабри на Суд Божий, обвиняя его в предательстве братства Тамплиеров, злонамеренности и злокозненности, обернувшейся гибелью братьев наших, рыцарей Ордена. И да свершится суд этот при свете Божьего Дня, завтра на заре, а до того времени приказываю заключить рыцаря Де Сабри под стражу, оказывая обращение, соответствующее званиям и титулам, коими рыцарь обладал до вступления в Орден. Рыцари Ордена, именем Тампля – исполняйте!

Речь была продумана до мельчайших подробностей и хороша во всех отношениях. Божий суд – рыцарский поединок – должен был дать возможность раз и навсегда избавиться от строптивого Сабельника, заодно прочно укрепив авторитет посланника Западного Крыла в глазах и сердцах воинского братства рыцарей Тампля. В своей победе Первый Меч Тампля не сомневался. Он знал, как воинская доблесть важна здесь, в Восточном Крыле братства. Его бойцы, почти всё время сражающиеся и живущие в состоянии вечной войны, уважали отвагу и воинское мастерство порой не менее, чем верность принципам Ордена. Для храмовников Божий Суд не был пустым словом – в истории Ордена существовали прецеденты, когда должность Первого Среди Равных, как именовался Магистр Ордена среди братства храмовников, оспаривалась по причинам внутренних разногласий. И хотя последний Суд Божий внутри Ордена проходил почти полвека лет назад, каждый рыцарь знал о своем праве на эту последнюю, самую святую и неоспоримую возможность доказать Истину.

Кроме того, в речи крылся и особый подвох. До вступления в Орден, куда Сабельник когда-то, если уж быть честным, был приглашен самими храмовниками, нуждавшимися в талантливом и отважном полководце, бывший наемник никакими особыми титулами и званиями, помимо сомнительного рыцарства, в которое его возвел якобы Император Константинопольский, похвастаться не мог. И потому обращение к нему было возможно только самое простое, а именно – железные

кандалы до суда и темница. А темница у тамплиеров была. И бывший шут короля Франции, Первый Меч Тампля, посланник Западного Крыла, будучи в плену у арабов, каждый день мечтал, что однажды своими глазами увидит, как рыжего Магистра в кандалах поведут в душный, подземный склеп и заставят там страдать. Бывший шут догадывался о страхах Магистра – еще в первый день своей встречи с ним, увидев, как тот кривится в тесном и душном помещении и предлагает выйти поговорить во двор, в его шатер, где полог почти всегда откинут, как и верхний клапан, открывающий взору небо. Слабостью бывшего наемника были закрытые помещения. Слабостью бывшего шута – мстительность.

Во дворе Дома Тамплиеров наступила тишина, нарушаемая лишь треском дров в небольшом костре, горящим под походным очагом, где обычно готовилась пища для Магистра. И дело было не только в солдатских вкусах и непритязательности Сабельника в отношении еды. Напротив, еда храмовников зачастую была скромнее тех блюд, что умудрялся готовить на походном костре для своего Хозяина бретонец, личный телохранитель, верный слуга и соратник со времен, когда тот еще был наемником. Де Сабри боялся отравления и потому доверял готовить себе пищу только своему бретонцу. Но верного слуги сейчас не было рядом с походным костром. Как не было в шатре и его хозяина. Бывший шут убедился в этом, откинув полог шатра концом своего клинка.

– Где Сабельник? – Требовательный голос Первого Меча Тампля нарушил тишину двора. Вперед выдвинулся один из рыцарей. Знаки на плаще позволяли узнать в нем сенешаля Восточного Крыла Ордена. Нового сенешаля. Прежний погиб в Пустыне, в злосчастном, предательском походе, куда отправился вместе с Первым Мечом... и одним из первых получил в глаз стрелу, пущенную лучниками Салах-ад-Дина.

– Магистр... гм... кхм... – Сенешаль явно был растерян. Он был из тех, кого в Восточное Крыло Ордена приняли при Сабельнике. «Ясно с этим всё, – подумал бывший шут, – человек Де Сабри, поставленный на эту важную должность после устранения того, кто был недоволен его властью. С такими надо разбираться быстро и жестко!»

– Бывший магистр! Кстати, ваш предшественник, благородный сенешаль Восточного Крыла Ордена, погиб в том предательском походе, и я вопрошу за его гибель с того, кто предстанет предо мной завтра на Божьем Суде, как и за гибель каждого брата по Ордену. Вопрошу с каждого, кто ошибочно думает, будто Тампль в Иерусалиме может предать весь Орден ради стремления к власти одного пьяницы и развратника! Где он?! Где сейчас бывший магистр, предатель и преступник, известный как Де Сабри, я вопрошаю?!

Голос Первого Меча Тампля гремел, вызывая неподдельный ужас на лицах тех, кто в душе еще сохранял верность Сабельнику. Впрочем, по-настоящему верных ему братьев в Ордене никогда не было, о чем и сам Сабельник догадывался, и сейчас это проявилось. Торопливо, сбиваясь, новый сенешаль принялся докладывать:

– Бывший Магистр, рыцарь Де Сабри, сегодня днем направился к Железному Копту... это королевский палач... Египтянин... преданный ему человек... Он должен был сказать ему что-то важное о главе гашишшинов. После этой встречи Сабельник пришел сюда в ярости, надел полный боевой доспех и, взяв с собой десяток рыцарей из тех, что были преданы ему, ушел... С ним была еще та женщина... бывшая монашка... и бретонца он взял с собой...

– Куда ушел?

– Не ведаю, Первый Меч! – Сенешаль был напуган и растерян. Было ясно, что он не лжет. – Знаю только, что они вышли из города около часа назад... через Восточные Ворота...

«Бежал? Нет, не мог! Час назад я только въехал в город с Акыном... Он не мог узнать... Или – стража все-таки узнала нас и донесла? Не может быть! Как бы там ни было – надо идти к этому Египтянину...» – Мысли пронеслись в голове бывшего шута стрелами, выпущенными из луков сомнений и подозрений... Ему же была нужна уверенность.