Сейф
Шрифт:
— Понятно. А кто были исполнители?
— Не уловил, о чем вы?
— Кто конкретно заделывал лаз? По фамилиям не назовете?
— Ага... Еще позвольте задуматься... сейчас, сейчас нарисую. Та-ак... Нет, давно было! Бессилен назвать, не ругайте. Не помню. Однако, помню, при этом случай произошел. В натуре! Рабочие, копая землю, нашли банку с царскими деньгами. Сотенными, четвертыми... Все тогда сбежались, разглядывали. Купца Гундобина, видно, денежки иль конторщика его...
— Только бумажные? А монет, золотых
— Ответственно подтверждаю: только бумажные! Сам видел, щупал, извиняюсь... Да их потом в наш музей отдали, там, вероятно, по сей день хранятся...
— А все же кто эти рабочие были — никак не припоминаете?
— Напрягаюсь, товарищ Чухлов... но нет! Вышибло! Если б это вчера — семь лет назад! Не обижайтесь...
— Скажите, а после... или вот совсем на днях... никто не интересовался месторасположением лаза, не спрашивал у вас о нем? Так, между делом, возможно...
— Нет...
— Что ж, спасибо, товарищ Суходольский, за разъяснения. Надеюсь, вы не будете...
— Что вы, что вы! Ни-ко-му! Как можно!
Он не вышел из кабинета — вылетел.
— Конечно, — говорил Чухлов капитану, — эта ниточка... как бы ее поименовать?.. условна очень! Про наличие лаза десятки людей осведомлены были, кроме тех, кто закапывал его... Однако не мешает дотянуть ниточку до конца. У нас кто краеведческим музеем владеет? Старик Шевардин? Пошли кого-нибудь к нему, пусть посмотрят те гундобинские деньги, поговорят... А что если старик не забыл, кто тогда банку выкопал?
— Будет сделано, Григорий Силыч. Хотя...
— Сам вижу это «хотя»! А проверить обязаны.
— Десятый час, Григорий Силыч.
— Не напоминай, Миша, вижу! Как твои «моряки»?
— Из семи четверо осталось. Трое с надежными алиби.
— Действуй дальше.
— Есть, Григорий Силыч!
Не успела за Чернущенко дверь закрыться — младший сержант Дрыганов возник в ней:
— Разрешите, товарищ майор?
— Входи!
— Разрешите обратиться по личному вопросу, товарищ майор!
— По личному... выбрал времечко! Ладно, садись, выкладывай.
— А мне, собственно, нечего... Вот мое заявление, товарищ майор.
— Сейчас прочитаем... Садись, садись!
Аркаша Дрыганов примостился на краешке стула, и чем дольше начальник смотрел на поданный им листок бумаги, тем гуще краска заливала прыщеватое лицо младшего сержанта. Беззащитность, отчаянная решимость, надежда, что будет понят, — все было в этот миг в его глазах.
— Значит, прошу... или как тут?.. убедительно прошу направить на учебу в Московскую специальную среднюю школу милиции?
— Так точно, товарищ майор.
— Мы ж говорили с тобой на эту тему...
— Я помню, товарищ майор.
— Говорили, что направление заслужить надо. Примерной службой... и так далее.
— Стараюсь.
— А не всегда у тебя нормально получается, так?
Аркаша
— Не всегда, товарищ младший сержант... правильно?
Аркаша молчал.
— Конечно, я вижу — стараешься. Но срывы! А как это ты однажды сказанул... вот оттого, что я напоминаю вам, требую, поучаю... нудный я! Говорил такое, что я нудный?
— Так точно, говорил. Но не совсем так. Не «нудный» говорил, а что нудно объясняете. Можно короче.
И теперь, кажется, в сузившихся глазах Аркаши блеснул вызов.
— И на том спасибо, — усмехнувшись, сказал Чухлов. — За откровенность. А теперь напомню, товарищ младший сержант, что речь у нас когда-то шла о направлении на учебу в Ленинград. Не в Москву. Есть разнарядка на Ленинград.
— В Ленинград не хочу, товарищ майор. В Москву.
Оба молчали.
Где-то неподалеку — доносилось сюда — пилили тяжелое дерево, дубовое бревно, возможно. Пила ходила в нем с натугой, рождая визгливые и сердитые вибрирующие звуки.
«Ах, как ему наша Таська, — думал Чухлов. — Только в Москву, где она учится, — и никаких. А в Москву не могу: предупредили ж, что в этом году от нас лишь в Питер. Да и Таська... у нее, куда уж тут, свое, другое, иная жизнь, она совсем теперь отдалилась от нашего доможиловского житья-бытья, от своего детства. Полтора года еще — инженер-электроник, кибернетик, где-нибудь там, возле циклотронов, синхрофазотронов будет. Жалко Аркадия, спору нет, парень он честный, душевный, с ясной головой и приработается — не из последних будет. Не только в районном отделе — и повыше... Это факт. А насчет Таськи... давал же я ему понять насчет Таськи! Однако, поди ж ты, уверенный. Какой день уже ждет, все глаза проглядел... А сегодня-завтра привезет она кого-то... как тогда?»
Младший сержант нетерпеливо скрипнул стулом. Чухлов, очнувшись от дум, проговорил со вздохом:
— Заявление твое принял. Однако сейчас, сам знаешь, не до этого.
— Разрешите идти?
— Ты вот что, Дрыганов... Ступай домой, переоденься в штатское — и на Доможиловское озеро! Потолкайся там среди отпускников и прочих загорающих-купающихся, послушай, поговори, посмотри... Ясно?
— Слушаюсь.
— В четырнадцать ноль-ноль снова быть в отделе одетым по форме.
— Есть!
— Поклон от меня Софье Брониславовне...
— Спасибо, передам матери...
Аркаша Дрыганов четко, даже с тщанием повернулся «кру-у-гом», пошел к двери. Чухлов уже в спину сказал ему:
— Послушай, Аркадий...
— Да? — младший сержант настороженно застыл на месте.
— Послушай... моя Таисия тебе писала что-нибудь? Письма... ну как меж товарищами бывает?
— А зачем вам? — И снова щеки Аркаши багрово вспыхнули.
— Я просто, Аркадий... не подумай что-то там!.. Ну ладно — иди, иди! Это я так... извини, если я вроде б как превысил...