"Сезам, откройся!"
Шрифт:
О том, что новые польские спецслужбы повернулись в сторону Запада, свидетельствует и то, что теперь вместо подготовки своих кадров у нас они посылают своих сотрудников в ЦРУ, СИС, СДЕСЕ и БНД. Американский журналист Б. Нелан приводит ссылку на поляка: «До 1988 года польских агентов готовили к Москве, — отмечает Ежи Яхович, варшавский журналист, пишущий на темы разведки, — теперь они проходят подготовку в США, Франции и Англии» (Тайм. 1993. Июль).
Эта прозападная ориентация была подчеркнута в ходе официальных визитов бывшего директора ЦРУ Вулси к своим коллегам в Варшаве, Праге и Будапеште.
Естественно предположить, что западные спецслужбы получили доступ к прошлым
Из-за особой секретности польские коллеги по нашей просьбе весьма требовательно отбирали участников ТФП и стремились, чтобы круг лиц, осведомленных о наших совместных мероприятиях, был постоянным при неоднократно повторявшихся операциях ТФП.
Несмотря на это, по моим подсчетам, за время моего пребывания в Польше с 1973 по 1984 год, к операциям ТФП оказались причастными не менее ста человек, не считая тех ТФП, которые польские спецслужбы проводили повторно и иногда многократно в один и тот же объект уже без участия наших специалистов, то есть действовали по проложенной для них дорожке. Полагаю, что к таким операциям привлекались еще десятки новых польских специалистов.
Хотя эти воспоминания не ограничиваются только безагентурными операциями ТФП, показывая в полном объеме все виды проникновений, с которыми мне пришлось соприкасаться в разных странах, свой личный опыт по так называемым классическим безагентурным ТФП я приобрел в Польше. Поэтому основой данных воспоминаний является моя разведывательная деятельность в период работы в качестве руководителя представительства КГБ СССР при МВД ПНР с 1973 по 1984 год включительно.
Описывая свой личный опыт в Польше, я, как правило, умалчиваю о настоящих названиях объектов, их национальной принадлежности и точной дислокации. Не говорю я и о тех подробностях осуществления операций ТФП, которые, по моей оценке, остаются нашей тайной, например, о некоторых ультрасовременных приборах и приспособлениях, которые привозили специалисты КГБ и пользовались ими только сами, строго охраняя их секреты.
В воспоминаниях приводятся различные примеры операций ТФП, ставшие известными мне за 50 лет профессиональной деятельности в различных регионах мира. Эта часть книги также является конкретизацией тех воспоминаний, которые были изложены ранее подчас схематически в книге «Полвека в разведке».
За свою полувековую службу в разведке мне довелось узнать много малых и больших секретов, которые мне не принадлежат и которые я как оперативный разведчик-офицер должен забыть и никогда не вспоминать. Это, однако, не означает, что эти порой весьма жгучие тайны совсем стерлись из моей памяти. Нет. Пожалуй, я помню их даже лучше, чем многие другие, о которых могу и хотел бы поделиться с читателем, хотя память и начинает давать сбои.
Из этих «забытых» секретов, как из сокровищницы пережитого опыта, вырастает ряд взвешенных умозаключений и выводов, переживаний и размышлений с самим собою, которые находят свое выражение в воспоминаниях.
Так что «забытое» не забыто мною совсем, но никогда не будет, да и не может быть изложено на бумаге.
Многие из проводившихся у меня на глазах операций ТФП как раз и относятся к «забытой» мною части секретов внешней разведки.
Но и то, о чем можно сейчас говорить и писать, достаточно для самых глубоких размышлений о сути нашей разведывательной профессии.
Выезжая в Польшу, я вспомнил не так давно прочитанную книгу французского писателя Андре Моруа и его тезис, импонирующий мне: «Бездействие
Весну 1973 года я встретил на посту начальника Краснознаменного Института, высшего разведывательного учебного заведения, теперь Академии СВР им. Ю. В. Андропова. Шел тридцать пятый год моей разведывательной карьеры и третий год после возвращения из последней долгосрочной командировки в Австрию, где я был резидентом внешней разведки.
Я был полностью доволен своим положением и испытывал большое удовлетворение оттого, что мог реализовать свой опыт, готовя молодое пополнение для нашей службы.
Когда после моего возвращения из Австрии начальник внешней разведки Александр Михайлович Сахаровский предложил мне возглавить институт, я с готовностью согласился, тем более что в 1938 году я был слушателем первой школы особого назначения, из которой и вырос затем наш институт. В дальнейшем мне приходилось участвовать в работе КИ, читая там лекции, принимая экзамены, а в период, когда я был заместителем начальника разведки, возглавлял комиссию по приему новых слушателей и распределению оканчивающих курс обучения между подразделениями службы.
Институт встретил меня приветливо. Профессорско-преподавательский состав одобрил назначение на пост начальника разведывательного учебного заведения профессионала. Тем более что мой предшественник на этом посту вовсе не был разведчиком.
Слушатели также с интересом восприняли первые же мои выступления как на факультетах начинающих разведчиков, так и на спецфаке повышения профессионального мастерства, на котором проходили переподготовку уже понюхавшие порох кадры разведки, имеющие опыт практической работы за границей. Многие из слушателей этого факультета лично знали меня по работе в Центре. Не менее заинтересованно отнеслись ко мне на специальных факультетах для иностранных слушателей, где обучались представители спецслужб наших братских социалистических стран, среди которых оказалось также немало моих знакомых, особенно из состава руководства иностранных учебных групп.
С первых дней работы в КИ мне сразу пришлась по вкусу обстановка, царившая в слушательской среде. Молодые, жизнерадостные и весьма эрудированные, в большинстве вчерашние выпускники вузов, жаждали поскорее познать, что же такое разведка, какие жизненные сюрпризы она преподнесет им. Как хорошо понимал я их, вспоминая то далекое время, когда в 1938 году вот так же жадно вслушивался в каждое слово опытных разведчиков. Но какая огромная разница в том, как мы начинали познавать разведывательную профессию и какие условия представлены начинающему разведчику сейчас. Это вселяло уверенность в том, что если мы, неопытные новички, после трехмесячной учебы смогли со временем стать настоящими профессионалами, то эти молодые люди, многие из которых уже владеют иностранным языком, после годовой напряженной работы под руководством опытных разведчиков существенно подкрепят наши неизбежно стареющие кадры.
Радостно мне было стать непосредственно сопричастным к подготовке молодежи. С величайшей готовностью передавал я им свой опыт и знания, надеялся, что в роли начальника института мне удастся максимально приблизить весь учебно-тренировочный процесс к реально существующим условиям работы разведчиков за границей.
В этом направлении я и начал свою работу с преподавательским и тренерским коллективом КИ.
Одной из главных задач, которые я поставил себе в КИ, являлась работа по пересмотру учебно-тренировочного процесса так, чтобы он вводил слушателей в мир разведывательной деятельности как теоретически, так и, особенно, практически.