Сезон Маршей
Шрифт:
Самолет совершил посадку в аэропорту Олдергров. Проверяя, нет ли наблюдения, Майкл немного задержался в зале для прибывающих: выпил чашку чая в кафе, заглянул в сувенирный магазин. На полках у стены стояли книги, посвященные северо-ирландскому конфликту. Рядом висели яркие сувенирные футболки и шляпы с громкими надписями Северная Ирландия! — как будто туристов приглашали в Канны или на Ямайку.
Стоило сделать шаг на улицу, как порыв ветра едва не сорвал с него пальто. Майкл прошел мимо стоянки такси и сел в автобус, направляющийся в центр города. Обычно услышав слово «Белфаст», человек представляет сцены гражданской войны, затянутые дымом улицы и запах пороха, но Майкла столица приветствовала запахом навоза. Автобус проехал мимо контрольного
Центр Белфаста — малоприятное, безрадостное место, холодное и чистое, местами слишком новое, местами слишком старое. В прошлом ИРА регулярно устраивало здесь взрывы, например, на 21 июля 1972, Кровавую пятницу, их пришлось двадцать два. Северная Ирландия была, пожалуй, единственным на земле местом, где Майкл чувствовал себя неуютно. Насилие здесь отдавало злобой, беспричинной ненавистью и чем-то средневековым. Ощущение некомфортности усиливалось и из-за языковых проблем. Майкл свободно говорил на итальянском, испанском, французском, арабском, неплохо на иврите, сносно на немецком и греческом, но английский с резким акцентом Западного Белфаста ставил его в тупик. Гаэльский, на котором свободно общались едва ли не все католики, представлялся ему бессмысленным набором звуков, напоминающим скрежет зарывающейся в гравий лопаты. Люди, однако, в большинстве своем были необычайно дружелюбны, особенно по отношению к приезжим, и, едва познакомившись, охотно угощали выпивкой или сигаретой, сдабривая угощение особым черным юмором, без которого, наверно, было не обойтись в мире, который сошел с ума.
Майкл зарегистрировался в отеле «Европа» и минут десять потратил на проверку номера. Не обнаружив «жучков», он лег на кровать и даже ухитрился уснуть, но был разбужен пронзительным завыванием сирены и голосом, требовавшим немедленно покинуть комнату. Майкл позвонил портье, и какая-то девушка бодро сообщила, что ничего страшного не случилось — обычная проверка сигнализации. Майкл заказал кофе, принял душ и оделся. Спустившись вниз, он спросил, прислали ли заказанную ранее машину, и получил положительный ответ. На площадке перед отелем его ждал ярко-красный «форд-эскорт». Майкл вернулся в холл и поинтересовался, нет ли в бюро чего-нибудь в более умеренных тонах.
— Боюсь, сэр, это все, чем они располагают.
Майкл сел в машину и поехал на север по Грейт-Виктория-стрит, потом свернул в переулок, остановился и вышел. Он поднял крышку капота и стал дергать провода, пока мотор не заглох. Он закрыл капот, забрал ключи и вернулся в отель, где объяснил, что «эскорт» сломался и его пришлось оставить.
Через двадцать минут из бюро проката прислали другой автомобиль, темно-синий «воксхолл».
За годы сотрудничества с ЦРУ Кевин Магуайр, кодовое имя Вестник, прошел через десяток разных процедур безопасности, но на этот раз он попросил вернуться к исходному варианту. Для встречи были заранее определены три места в центральной части города. Агент и его связник прибывали к первому, но если оба или кто-то один замечали за собой слежку или просто чувствовали неладное, встреча переносилась на второе место, куда они должны были прийти через час. Если и третье место не устраивало кого-то по любой причине, контакт переносился на следующий вечер с полной сменой мест.
Майкл подъехал к первому месту: набережной Донегалла, возле моста Королевы Елизаветы. Хорошо ориентируясь в Белфасте, он потратил около двадцати минут на стандартную процедуру проверки, но, исколесив прилегающие улицы и переулки, так и не обнаружил ничего подозрительного. Магуайра однако на месте не оказалось, и Майкл, не останавливаясь, проехал мимо. Просто пропустить встречу Магуйар не мог; видавший виды профессиональный террорист, он был не из тех, кто видит опасность там, где ее нет.
Кевин Магуайр родился и вырос в Баллимерфи в семье портового рабочего и швеи. Подростком он едва ли не каждый вечер уходил из дому, чтобы с другими ребятами бросать камни или бутылки с бензином в британских солдат и местных полицейских. Однажды он показал
К тому времени Кевин уже состоял в На фианна эйрин — организации наподобие скаутской, — и отец, несмотря на постигшее его несчастье, настоял на том, чтобы сын остался в ее рядах. В двадцать два года Магуайр вступил в ИРА. Церемония принесения присяги прошла в доме родителей в Баллимерфи. Он навсегда запомнил выражение на лице отца, в котором гордость за сына, ставшего членом могущественной организации, смешалась с унижением — ведь именно эта организация сделала его самого калекой. Кевина приписали к Бригаде Белфаста, а со временем включили в элитное подразделение, действовавшее на территории Британии. У него появились хорошие контакты в Армейском совете, военном командовании ИРА, и разведслужбе, что помогало добывать ценную информацию, когда он стал работать на ЦРУ.
Событием, подтолкнувшим Магуайра на путь предательства, стало нападение на колонну демонстрантов в День памяти 8 ноября 1987 в Эннискиллене. Тогда от взрыва мощной бомбы погибло одиннадцать и было ранено шестьдесят три человека. ИРА попыталась сбить волну общественного возмущения, заявив, что случившееся было ошибкой. Магуайр знал правду — он входил в состав группы, готовившей теракт.
То, что Армейский совет санкционировал нападение на гражданских, привело Магуайра в ярость. Он дал себе клятву, что в будущем не допустит ничего подобного. Ненависть и недоверие к британцам исключали возможность контактов с Интеллидженс сервис или Специальной службой Королевской полиции Ольстера, так что при следующем посещении Лондона он установил связь с ЦРУ. На встречу с ним в Белфаст вылетел Майкл Осборн. Магуайр отказался от денег — «ваших тридцати серебряников», — и постепенно Майкл проникся к нему, террористу ИРА, уважением.
Между ЦРУ и британскими спецслужбами существует договоренность: Управление не вербует агентов в рядах спецслужб и не предпринимает попыток проникнуть в ИРА. После того, как Осборн установил контакт с Магуайром, Управление обратилось к британцам. МИ5 поначалу колебалась, но потом все же дала согласие на дальнейшие встречи при условии, что будет получать информацию одновременно с ЦРУ. На протяжении нескольких лет Магуайр сообщал американцам о готовящихся акциях ИРА и предоставлял данные о составе высшего командования организации. Он стал самым ценным информатором за все время конфликта. Когда Майкла отозвали в Штаты, связь с Магуайром передали другому американцу, Джеку Букэнану, из лондонской резидентуры ЦРУ. С тех пор Осборн не виделся и не разговаривал с Кевином.
Майкл проехал на юг по Ормо-роуд. Вторым местом встречи был Ботанический сад, точнее, перекресток Странмиллс-роуд и Юниверсити-роуд. «Хвоста» не было. И все же Магуайр снова не появился.
Оставался последний вариант — поле для регби в квартале Ньютонбреда, и там наконец, помотавшись по городу еще час, Майкл и обнаружил Кевина, стоящим у ворот.
— Почему пропустил первые два? — спросил Майкл, когда Магуайр сел в машину и захлопнул дверцу. — Что-то заметил?
— Ничего такого. Просто… засомневался. — Ирландец закурил. В черном дождевике, черном свитере и черных джинсах, он походил, скорее, на опереточного революционера, чем на настоящего террориста. За то время, что они не виделись, Магуайр постарел — или его состарил Белфаст. В коротких черных волосах проступила седина, под глазами залегли глубокие морщины. Он носил модные в Европе очки, круглые, в металлической оправе, казавшиеся маленькими на широком лице.