Сезон охоты на ведьм
Шрифт:
– Ты кому-то хранишь верность? – сообразила она. – Бедняга!.. Кто бы ради меня пошёл на такие жертвы?
– Ну-ну, не притворяйся, – со вздохом возразил он, – не настолько ты жестокая. И кому нужна моя верность?
Разложив Киру под поверхностью, в перекрещении тёплых струй, Вадим принялся за дело, тоже начав продвижение с самой периферии. Закрыв глаза, девушка честно вслушивалась в себя, а может, не поверила обещанию и хотела урвать по максимуму. Постепенно её тело наполнялось дрожью, хотя Вадим ещё не приблизился к туловищу. Кажется, она умела заводиться не хуже Алисы, хотя по-иному. И опять ванна, господи!..
Вадим содрогнулся: вот и опять прорвалось воспоминание, сколько он ни стерёгся. Слишком свежи впечатления. Снова захотелось выть от смертной тоски, а такая роскошь сейчас не для него.
С усилием Вадим отстранился (который раз за сегодня?), вернувшись мыслями к Кире. И опять ощутил, как сильно к ней влечёт, причём на всех уровнях. Действительно, обоюдное притяжение, как и положено в природе. Собственно, это и настораживало. И опасался он не слияния тел: подумаешь, «сучок в дуплецо», – разве в этом измена? Но чем могло обернуться слияние душ, дополняющих друг друга настолько? Вон, поддался на Юлькины уговоры – и где она теперь?
«Я приношу людям несчастья, – покаянно думал Вадим. – Притягиваю их, точно одинокое дерево – молнии. Но от моей дублёной шкуры они отскакивают и рикошетом поражают ближних. Что ж мне, поселиться в лесу, как Михалычу, и никого не принимать?»
Однако Кире досталась от него полная мера – тем более, она и впрямь оказалась «на взводе». Раз за разом девушка взлетала на гребень, стеная и плача, и сил у неё хватило надолго, прежде чем волны пошли на спад – и то благодаря искусному дирижированию Вадима, словно бы разливавшему по ним масло. Если бы не это, Кира могла войти в резонанс, когда жизне-сила стекает в разверзшуюся яму, точно в прорву, – и тогда неизвестно, спасли бы гардейку редкое здоровье и профзакалка.
Затем он перенёс обессиленную девушку в постель, уже разложенную на диване, и лёг с нею рядом, уступая настойчивым рукам.
– Ну хорошо, – пробормотала она, засыпая, – за сегодня ты отработал. Но вот завтра!..
Завтра, усмехнулся Вадим. Что будет завтра – продолжение этого затянувшегося на годы сна? А не пора ль проснуться? Всё ж не Илья Муромец – по тридцать лет на печи сидеть. Что-то в мою конструкцию забыли вставить… может, фитиль?
Он и сам прикорнул, однако недолго, – эта потребность становилась у него всё слабей, теперь Вадим возрождался с быстротой полуночного вампира. К тому же рядом – слишком близко, слишком в обнимку, – дышало распахнутое сознание.
«Начинается! – подумал он с недовольством. – Уж помассировать нельзя, чтобы не влезть в душу. Оно мне надо? Вообще хоть кому-то? Бедная девочка! Ей так хочется казаться профи».
– Послушай, – позвал он негромко. – Кира, ау!
– Ну? – сквозь дремоту промямлила та. – Чего тебе, а? Непокойный…
– Откуда ты взялась – знаешь?
– Чего? – повторила она уже внятно. – Ты о чём?
– Ну, кто твои родители?
– Детдомовские мы, – отрезала Кира. – Спи!
– Уверена?
Отстранившись, она подняла голову, глянула на Вадима в упор.
– В чём дело, партнёр? – спросила с прохладцей. – Может, бумагу показать?
– Успокойся, тебе я верю. Но…
– Ну что?
– Доверяешь ли ты сама своей памяти?
– Господи, Вадим! Меня забрали из детдома лет в пять. Не в семью, нет – в спецшколу, где дрессировали до недавних пор, точно какого-то ниндзю. И вся биография! Много ты сам помнишь о том нежном возрасте?
– Я – много. Но это мои проблемы.
– По-твоему, у меня ложная память? А с чего ты это взял, интересно?
– Ты расслабилась, – объяснил Вадим. – До самых глубин, даже перегородки поплыли. А я был настроен на тебя – ну, во время массажа. И потом, наш телесный контакт… Тут не захочешь, а услышишь.
– И что?
– Вообще, не люблю соваться в чужие дела…
– Ну дальше, дальше! Хватит оправдываться.
– У тебя на памяти блокировка, – решился он. – Знаешь, как в компах: «доступ к секретным файлам ограничен». А может, и вовсе закрыт – не разобрал. По-моему, это касается первых твоих лет.
– Выходит, ты различил за блоком хоть что-то? – спокойно заметила девушка. – Ну давай, верзила, пали!
– А не боишься?
– Собственно, чего? Как говорится, терять – нечего. Вот если б я была законной наследницей Первого… Вдруг и вправду? – оживилась она. – Вот был бы финт – как в глупейших Студийных сериалах!
– Нет, – прикрыв глаза, возразил Вадим, – с Первым ты не в родстве. Хотя некая связь ощущается.
– С чего бы? – хихикнула Кира. – Уж не на него ли я работаю? Провидец, ну!
Кажется, её это забавляло – или делала вид. Сейчас Вадим больше зондировал собственную память, куда записал недавние впечатления. Да и Кира уже проснулась, успев восстановить оградительные перегородки.
– Я ведь имею в виду первые годы, – напомнил он. – Или ты в сексотах с пелёнок?
– Хорошо, а кто тогда мой отец? Не видишь?
– Такое чувство, будто знаю его. Точнее, знал – давно. Может, и вспомню, когда переберу всех.
– Мать?
– По-моему, её уже нет. Мне так кажется.
– Не густо, – вздохнула девушка. – Что-нибудь ещё?
– Похоже, у тебя имелась сестра. И брат… как будто. Или вторая сестра – не разберу.
– Они-то живы?
– Я ж не волшебник, – с извиняющейся улыбкой сказал Вадим. – Учусь только. Понимаешь, у каждого человека свой круг подобия…
– Дальше не продолжай – наслышана.
– Но есть и другой круг – внутренний. Круг любви, где бушуют главные «страсти господни». Где за каждого готов жизнь отдать или, по крайности, ею рискнуть.