Сезон охоты
Шрифт:
— Об этом надо было спросить Звягинцева, — вздохнула я, — а я спрашивала… Ну, вы слышали, о чем я спрашивала.
— Ты все сделала правильно, — успокоил меня Кряжимский, — мотивировка поступков Звягинцева нам не очень-то важна. Он действовал по указке Груздева. А нам сейчас нужно поразмыслить, пораскинуть мозгами, где мог Гулько спрятать документы. Мне кажется, они не должны быть слишком далеко.
— Его жена сказала, что у них нет ни погреба, ни сарая, — я встала и подошла к окну, — только дача.
— Не думаю, чтобы он
— Может, у Гулько есть какой-то тайник? — предположила я.
— Если у Гулько есть тайник, — ответил Кряжимский, — и никто, кроме него, не знает о его существовании, боюсь, нам никогда не найти этих документов. Возможно, — продолжил Сергей Иванович, — генерал что-нибудь сказал Лютикову… Нужно подождать, когда он придет в себя, и расспросить его.
— Во время встречи у ГДО Рома обмолвился, что бумаги Гулько спрятаны в надежном месте.
— Он сказал «спрятаны»? — уточнил Кряжимский.
— Кажется, он сказал «хранятся», не вижу здесь разницы.
— Нет, Оленька, — улыбнулся Кряжимский, — разница есть, и ты сама это прекрасно знаешь, только почему-то не хочешь признать.
— А хоть бы и есть, — я закурила, — что нам это дает?
— Сначала я тебе поясню разницу между «спрятаны» и «хранятся». «Спрятать» что-то означает положить в какое-то укромное место, а «хранить» можно у кого-то или где-то. В банке, например. Как ты понимаешь, не говорят «спрятать в банке», говорят «положить в банк», где вещь и будет храниться.
— Это область лингвистики, Сергей Иванович, — возразила я, — не думаю, что Гулько так сказал Лютикову сознательно.
— В том-то и дело, Оля, что в пограничных ситуациях человек чаще руководствуется интуицией, то есть действует так, как подсказывает ему его подсознание. И если Лютиков правильно передал слова Григория Петровича, то это может означать, что Гулько не прятал бумаги, а передал их кому-то. Предположим, человеку, которому он на сто процентов доверяет.
— Разве сейчас можно кому-либо доверять на сто процентов? — озадаченно приподняла я брови.
— Скорее всего Гулько пришлось кому-то довериться, потому что у него не было времени и действовал он второпях.
— Но деньги-то он припрятать успел, — пустила я кверху дым, — его жена, то есть теперь вдова живет безбедно с детьми. А ведь, как она говорит, у них все конфисковали.
— Деньги — это другое, — рассудил Кряжимский, — их Гулько припрятал сразу же, как только они попали на счет его ведомства. Я думаю, он не предполагал, что его арестуют, а тем более посадят в тюрьму. Ведь за ним стоит Парамонов, а у того рыльце тоже в пушку. Но генерал просчитался, и ему пришлось срочно обеспечивать себе тылы. Что он и сделал. Только вот воспользоваться документами он, сидя за решеткой, не смог.
— С десятью миллионами долларов можно найти возможность связаться с теми, кто
— А если его доллары лежат где-нибудь в Швейцарии на номерном счету? Тогда ими мог воспользоваться только он. Гулько, конечно, спрятал небольшую часть денег, к примеру, тысяч сто-двести, где-то недалеко. На эти деньги сейчас и живут его вдова и дети. А вот спрятать бумаги времени скорее всего не было, поэтому он их кому-то передал, где они, возможно, до сих пор и хранятся.
— Хорошо, — согласилась я, — другой версии у нас нет, поэтому станем придерживаться этой. Сейчас мы с Виктором отправимся ко мне и подождем, когда очнется Лютиков. Расспросим его поподробнее. Тем более что он, как сказала Маринка, уже приходил в сознание.
Глава 9
Мы с Виктором простились с Кряжимским до завтра и отправились ко мне домой. Но не проехали и половины пути, как нас обогнал черный «Хюндай» и, подрезав нас, преградил дорогу. Виктор чертыхнулся и собирался уже сдать назад, чтобы объехать неожиданное препятствие, но там стоял еще один «Хюндай».
— Кажется, день еще не закончился, — я выразительно посмотрела на Виктора и тяжело вздохнула.
— Не выходи и запри дверь, — спокойно сказал он и опустил рычажок на своей двери.
Я поступила так же. Из передней машины выбрались наши знакомые, те самые, с кем Виктор так нелюбезно обошелся сегодня в больнице. Колючеглазый блондин надвинул на лоб черную шляпу — таким образом он пытался прикрыть пластырь, державший на его носу тампон. Широкоплечий шатен был без головного убора и выглядел намного лучше своего товарища. Они обошли нашу машину с двух сторон и одновременно попытались открыть дверки. Но у них ничего не получилось.
Тогда колючеглазый постучал костяшками пальцев в лобовое стекло.
— Вылезай, приехали, — наклонившись к двери, сказал он.
Я оглянулась. Сзади стояли еще двое. Не такие крупные, как первые два, но с такими же ничего не выражавшими глазами.
— Смотри, — я тронула Виктора за рукав и показала рукой назад.
— Угу, — кивнул Виктор, скосив взгляд к зеркалу заднего вида.
— Я вызову милицию, — сказала я и полезла за сотовым.
— Погоди, — буркнул Виктор, — узнаем, что им нужно.
Он на треть опустил стекло и поманил пальцем блондина в шляпе.
— Тебе чего? — спросил Виктор, когда тот наклонился к щели.
— Вылазь быстро, падла, я щас покажу «тебе чего», — прошипел сквозь зубы блондин.
Он быстро сунул руку в окно и попытался достать до рычажка, чтобы отпереть дверцу, но Виктор перехватил его руку за запястье и заломил кисть книзу.
— Какого черта, идиот, — заорал блондин, — отпусти немедленно.
Виктор свободной рукой поднял стекло, так что рука колючеглазого оказалась зажата.