Сезон охоты

Алешина Светлана

В меня точно бес вселился. Наверно, просто требовалась такая вот разрядка! Денек-то сегодня ой какой нелегкий был!

Виктор принял из нежных Маринкиных рук бутылку красного вина.

— «Ахашени», — прочла Маринка на этикетке, — то самое…

— «Тот самый вкус», — процитировала я набившую оскомину рекламу.

Виктор быстро справился с бутылкой. Мы расселись по местам.

— Ну, — сгорая от нетерпения, сказала я, — где же курочка?

— Еще минут десять как минимум, — Маринка деловито

взглянула на висевшие над входом часы, — вы мне пока расскажите, где были и почему так долго ты, Бойкова, не брала трубу?

Что делать? Из опасения остаться без жаркого пришлось поведать сей любопытной хранительнице очага новую притчу. Я начала повествовать о подвигах нашего легендарного дуэта за бокалом вина, а закончила уже за трапезой.

— Великолепная корочка, — похвалила я Маринку, — и рис прекрасно получился.

В этот момент до нас донесся стон, потом слабый голос Лютикова.

Я вскочила. Лютиков кого-то звал. Я побежала в гостиную, Маринка кинулась за мной. Роман по-прежнему лежал на тахте. Его драная рубашка висела рядом на стуле.

— Рома, как ты? — села я на этот стул.

— Бывало и получше, — невесело усмехнулся он, — дела продвигаются?

— Бывало и получше, — ответила я его же словами, — документы словно испарились. Мы съездили к вдове Гулько. Но она и ее родственники даже не догадываются, где могут находиться бумаги. Ты точно помнишь, Гулько сказал, что бумаги именно «хранятся»?

— Что за вопрос? — удивился Лютиков.

— Понимаешь, в этом деле имеет значение каждая деталь. Он сказал «хранятся» или «спрятаны»?

— Елки-моталки, — негромко воскликнул Рома, — там, в кармане…

— Что?

— Книжка записная. Он дал телефон. — Рома прикусил от досады губу.

— Гулько? — уточнила я.

— Да. В рубашке…

Я нашла на рубашке карман. Действительно, крохотная записная книжка в кожаной обложке. Всего несколько телефонов.

— За обложкой, — пояснил Лютиков.

В этот момент раздался дверной звонок. Мои нервы были так напряжены, что я вздрогнула. Я кивнула Маринке. Но в прихожую уже вышел Виктор. Стало слышно, как дверь открылась и незнакомый мужской голос спросил Маринку.

— А-а! — встрепенулась она. — Это Денис пришел перевязку делать!

У меня отлегло от сердца. Я сунула пальцы за обложку и выудила маленькую бумажонку, на которой красовался телефонный номер. Нет, не тарасовский и не московский, а… парижский. Если бы я не бывала в Париже, возможно, не догадалась бы. Номер восьмизначный и начинается с четверки.

— Я знаю, где, вернее, у кого документы! — радостно воскликнула я, не обращая внимания на молодого человека, — тот, сопровождаемый Маринкой, вошел в гостиную. Услышав мое восклицание, Виктор остановился в дверях, а Маринка весело сверкнула

глазами.

— Знакомься, Оль. Это Денис. Я тебе о нем рассказывала.

— Очень приятно, — выпалили мы с Денисом в унисон.

Денис был застенчив. Это бросалось в глаза. На его губах застыла смущенная улыбка. Худощавый, среднего роста, с немного раскосыми карими глазами и невысоким, но красивой формы лбом. Его жесткие черные волосы торчали модным бобриком. В руке Денис сжимал спортивную сумку, чем очень меня удивил. В моих глазах врач — это облаченный в белый или голубой халат человек со специальным саквояжем в руках.

— Вам что-нибудь нужно? — спросила я Дениса.

Он кивнул.

— Тазик бы. Перекись водорода у меня есть.

Я сделала знак Маринке, и та побежала в ванную за тазиком. Я же немедленно отправилась на кухню. Схватила сотовый и набрала парижский номер. Автоответчик сообщил, что Якова не будет несколько дней. Я тут же позвонила Софье Исааковне.

— Здравствуйте еще раз, — еле сдерживая нетерпение, сказала я.

— Здравствуйте, — услышала я.

— Это опять Бойкова.

— Я вас узнала, — благожелательно отозвалась Гулько.

— Ваш сын в Париже?

В трубке повисло молчание.

— Это очень важно, — добавила я.

— Он завтра прилетает в Тарасов. Сейчас он в Москве.

— Как с ним можно связаться?

— Зачем вам? — голос Гулько стал настороженным и даже холодным.

— Очень надо. Не могу вам пока все рассказать, но поверьте, Софья Исааковна, дело не терпит отлагательства.

— Запишите номер его спутникового телефона, — дав добро, Гулько все-таки испытывала сомнение.

Она продиктовала номер телефона.

— Спасибо большое, вот увидите, все будет как надо! — возбужденно прокричала я в трубку.

— Бумаг у Яши нет, — предупредила меня Гулько.

— Я знаю, — соврала я, чтобы ее успокоить, — спасибо и до свидания.

Ни минуты не колеблясь, я позвонила Якову.

— Да, — услышала я бодрый тенорок.

— Добрый вечер, Яков, — губы у меня дрожали, язык заплетался, — вас беспокоит главный редактор тарасовского еженедельника «Свидетель» Бойкова Ольга.

— Очень приятно, — последовал вежливый ответ.

Дальше на меня нашел ступор. Я не знала, как сказать, что мне от него нужно.

— Я занимаюсь делом вашего отца… — наконец пробубнила я.

— Не понял… — невозмутимо ответил Яков.

— Ваш отец поручил моим коллегам-журналистам сделать репортаж о том…

Я возможно компактнее и вместе с тем яснее изложила суть дела.

— Спасибо за участие, — голос Якова заметно потеплел, — бумаги действительно при мне, но хочу быть уверен, что передам их надежному лицу, порядочному человеку.