Сезон охоты
Шрифт:
Позвонить и всё рассказать. Да. Как бы тяжёл не был для неё этот удар, она должна знать. Недомолвки, недосказанность могут только испортить всё дело. Пусть где-нибудь скроются. Переждут, пока я что-нибудь не придумаю. Найдут такое место, что ни одному профессиональному ищейке в голову не придёт, что её нужно искать именно там.
– А может до Куролесово? – вторгся в мои мысли голос рыжего. – А, Иван Петрович? Вёрст сто пятьдесят останется, часа за два одолеем.
Я медленно покачал головой. Мысль очень даже разумная. Там меня точно искать никто не будет. Затаиться на какое-то время, а там, глядишь, и решение созреет. Однако одно «но» перечёркивало все достоинства такого плана: Васька. И ещё мать. Они связывали меня по рукам и ногам.
– Нет, бухгалтер, не выйдет. В Москву мне надо. И очень срочно. Но сначала ты найдёшь мне телефон, междугородку, там, на станции. И продашь эту тачку. За штукарь, за пятихатку – за сколько хочешь, но чтоб деньги были. Понял?
– Но, Иван Петрович! – возразил рыжий. – У меня не получится. Кто ж её такую купит? Да ещё с надписью «милиция» на боку.
– Кому надо, тот и купит. Тачка на ходу, ещё лет эдак с пяток побегает. Перекрасить только – и как новая. Толковому хозяину это раз плюнуть. В хозяйстве-то ещё как пригодится.
Рыжий промолчал, однако одного короткого взгляда на него было достаточно, чтобы понять, как напряглись его мозговые извилины. Давай, парень, кумекай! Раз увязался за мной, тяни лямку вровень со всеми. Авось и будет от тебя какой толк…
На станцию Таёжная мы прибыли, когда солнце уже подбиралось к зениту. Становилось жарко, и даже близость тайги не спасала от надвигающейся духоты.
Мы оставили машину на станционной площади и разделились. Рыжего я послал узнать расписание поездов и цены на билет, ещё раз напомнил о продаже «уазика», а сам бросился в переговорный пункт, который успел обнаружить тут же, на площади.
На удивление, с Москвой меня соединили почти сразу, да и слышимость была такая, словно абонент находится в соседней комнате.
На том конце провода раздался спокойный голос мамы:
– Алло!
Сердце бешено заколотилось в груди. Сейчас я волновался куда сильнее, чем там, на лесной дороге, хоронясь в зарослях от вертолёта бандитов. Я не знал, с чего начать. Но начинать с чего-то надо было.
– Алло! – повторила трубка голосом мамы.
И тут я заговорил. Вкратце рассказал всё, что со мной приключилось, опустив наиболее жуткие подробности (например, смерть лейтенанта), и попросил перебраться куда-нибудь из её квартиры, в какой-нибудь укромный уголок, о котором никто не знает. Вместе с Васькой. На случай, если вдруг… Ну ты понимаешь, мама…
Она долго молчала. Потом тем же спокойным, ровным голосом ответила:
– Я всё сделаю, Ванюша. Можешь на меня рассчитывать. С Васенькой всё будет в порядке, обещаю. Раз так вышло, что ж, надо это пережить. Главное – береги себя, сын. Я на тебя надеюсь. А мы будем там, куда я давно хотела поехать… Ты понимаешь.
Она первая дала отбой. А я ещё долго прижимал к уху пикающую короткими гудками трубку. Вот ведь она у меня какая! Ничем не выдала своего волнения, всё чётко, по-деловому, хотя знаю – переживает страшно, сейчас небось за валокордином побежала, капель пятьдесят, не меньше, накапает.
Ещё находясь под впечатлением от разговора, я вышел на улицу.
«Уазик» пропал.
Пока я ломал голову на тем, что это могло значить, прошло полчаса. Сейчас я полностью полагался на рыжего. Наверное потому, что это был единственный человек на тысячи вёрст вокруг, кому я мог хоть как-то доверять. Хотел доверять. С тех пор, как мы оказались с ним в одной упряжке, он меня ни разу не подвёл. Надеюсь, не подведёт и на сей раз.
Чтобы скоротать минуты ожидания, в какой-то замызганной палатке я купил бутылку минералки, пару странной формы пирожков и три пачки «Марльборо». Из трёхсот целковых, одолженных мною у рыжего, осталась половина. Так и так их не хватило бы на билет, так чего их тогда жалеть?
Рыжий появился через час. Прикатил всё на том же «уазике». Значит, не вышло ему его продать. Однако расстроился я преждевременно. Едва он спрыгнул с подножки авто, как в руках его появился билет. Железнодорожный, до Москвы.
– Это вам, – деловито протянул он его мне. – И вот ещё… – Он сунул руку в нагрудный карман рубашки и вынул оттуда… три пятисотки! – Это тоже вам.
Я даже рот раскрыл от удивления. Вот так оперативность! Это я понимаю! И билет, и деньги, целых полторы тысячи. И машина при этом цела.
– Да вы не думайте, Иван Петрович, тут всё чисто, – как бы оправдываясь, проговорил он. – У меня здесь, в посёлке, дядя живёт, двоюродный, в казино работает, вот я у него и взял, в долг. Берите, это ваше. Хоть чем-то смогу вам помочь, вину свою загладить. И билет уже купил, на четырнадцать тридцать семь, до Москвы. Через пятьдесят минут подойдёт. Дядя постарался, на свой паспорт взял.
Я не стал ему ничего говорить. Просто крепко пожал руку. Впервые за этот день.
А уже через час поезд «Владивосток-Москва» катил меня по таёжным просторам в столицу, навстречу моей судьбе. На сердце было тяжёло и тревожно.
12.
В Москву я прибыл живым, и уже одно это можно было считать большой удачей. Я вовсе не сгущаю краски. Поначалу, сев в поезд, я решил, что теперь можно расслабиться и в течение двух суток спокойно всё обмозговать. Однако спокойно не получилось. Уже через полчаса, проезжая Коробейники, тот самый полустанок, где меня, как последнего лоха, развели два авантюриста, на переезде я увидел армейский джип с людьми в камуфляже. Я отпрянул от окна. И только в этот момент окончательно осознал, что этим таёжным пятачком охота на меня не ограничится.
Я включил свои мыслительные способности на полные обороты. Необходим был мозговой штурм. Главное сейчас – предусмотреть все возможные нюансы, все шаги, которые они предпримут. И исходить я должен из самого неблагоприятного варианта развития событий – только в этом случае есть шанс, что мои действия приведут к нужному результату. И ещё один важный момент: чтобы принимать правильные решения, я должен каждый раз ставить себя на их место. Влезть в их мозги, в их шкуры, стать не дичью, а охотником. Стать человеком в камуфляже, который легко пускает в расход первого встречного. Чего они от меня ждут? Наиболее логичных, адекватных поступков, которые легко просчитываются. Каковы в этом случае должны быть мои поступки? Самые абсурдные. Такие, которые невозможно предугадать.