Сфабрикованный Иисус
Шрифт:
Взаимоотношения Иисуса с иудаизмом его времени
На протяжении столетий принято было считать, что Иисус так или иначе противостоял иудаизму. Христианские богословы полагали, что Иисус критиковал религию своего народа за законничество (или «фарисейство»), за чрезмерную увлеченность внешним в ущерб внутреннему, за то, что в ней не было (или почти не было) места для благодати, милосердия и любви. Действия Иисуса в храме, традиционно называемые «очищением храма» (Мк 11:15–18 и параллельные места в других евангелиях), были направлены, как мы часто слышали, против системы жертвоприношений. Религия, говорили нам, должна быть делом сердца, а не ритуалов. Иисус это понимал, а современные ему иудеи — нет. Отсюда и разногласия между ними.
Несколько ученых, как иудейских, так и христианских, справедливо опровергают эту карикатуру.
Иисус принимал все основные положения иудейской религии.Сюда входят единство и всемогущество Божье, ценность и святость Иерусалимского храма, авторитет иудейских писаний, избранность народа Израилева и надежда на искупление Израиля.
Более того, Иисус соблюдал практики, обычные для благочестивых иудеев его времени — милостыню, молитву и пост (Мф 6:1–18). Во время своего искушения Иисус постился в пустыне (Мк 1:12–13). Он молился сам и учил молиться своих учеников (Мф 6:7–15, Лк 11:1–13; 22:39–46). Вместе с учениками он раздавал милостыню и других учил поступать так же (Лк 11:41; 12:33, Ин 13:29). Иисус признавал ценность Храма, жертвоприношений и религиозных праздников (Мф 5:23–24, Мк 14:14). Он читал иудейские писания, цитировал их и явно рассматривал как авторитетный источник (Мк 10:19; 12:24–34, Лк 4:16–22; 10:25–28). Очевидно, он регулярно посещал синагогальные службы (Лк 4:16); его стиль истолкования писаний во многом повторяет стиль, принятый в синагоге [2] .
Предсказывая грядущую катастрофу Иерусалима, Иисус оплакивал древнюю столицу Израиля (Лк 19:41–44). Иисус любил свой народ и всей душой желал ему спасения. Ту же надежду разделяли и его непосредственные ученики — все они были иудеями.
Иисус признавал авторитет Topы (т.е. Закона).Он не отвергал Тору, как иногда заявляют. Иисус противостоял лишь определенным истолкованиям и применениям Закона. В так называемых антитезах Нагорной проповеди (т.е. «Вы слышали, что сказано… а Я говорю вам…» см. Мф 5:21–48) Иисус не спорит с заповедями Моисеевыми; он подвергает сомнению лишь их обычное для того времени истолкование. Антитеза «А я говорю вам» не противопоставляется заповедям как таковым. Например, Иисус согласен, что убивать плохо — но считает дурной и ненависть, ведущую к убийству. Он согласен, что прелюбодействовать дурно — но считает грехом и похоть, часто приводящую к разводам и повторным бракам. Он согласен, что дурно приносить ложные клятвы — но осуждает и саму практику клятв, сложившуюся в его время. Иисус не противостоит возмездию («око за око») — но его возмущает то, что эта заповедь используется как оправдание мести. Он согласен, что люди должны любить своих ближних — однако полагает, что точно так же следует любить всех, даже врагов.
Возможно, Иисус верил, что его собственный авторитет, исходящий от Духа Божьего, которым он был помазан (Мк 1:10; Лк 4:18), равен авторитету Торы. Однако его авторитет не подрывал авторитет Торы; он объяснял Тору и давал ей новое практическое применение, обусловленное приближением царства (или порядка) Божьего и тех перемен, которые оно принесет с собой.
Новое истолкование заповедей у Иисуса находит себе параллели у классических пророков Израилевых. Как и они, Иисус бросает вызов общепринятым толкованиям и применениям священного предания Израиля. Например, в Ис 28 пророк говорит: «Восстанет Господь на горе Перациме, разгневается, как в долине Гаваонской» (Ис 28:21). Здесь Исайя ссылается на историю победы Давида над филистимлянами (см. 2 Цар 5:17–21; 5:22–25 = 1 Пар 14:13–16), которую современники Исайи, несомненно, понимали как гарантию побед Израиля перед лицом внешнего врага. Однако Исайя не нашел в этой истории никаких гарантий победы. Напротив: по его словам, Господь совершит «необычайное дело» и «чудное действие» (Ис 28:21): здесь пророк имеет в виду, что Бог отдаст победу врагам Израиля. Исайя говорит так, поскольку правильно понимает природу Бога — Бога всех народов, а не местного израильского божества.
Сходным образом истолковывал священную историю Израиля Иисус. В своей проповеди в Назарете (Лк 4:16–30) Иисус читает Ис 61:1–2, пассаж, понимаемый обычно как обет благословения Израилю и суда над его врагами, а затем обращается к примерам Илии и Елисея (Лк 4:25–27). Обратившись к этим примерам великим мужей древности, служивших язычникам (3 Цар 17:1–16, 4 Цар 5:1–14), Иисус объявляет, что задача «помазанного» — благословить подозрительных и отверженных, а не только праведников Израиля. Такое толкование могло показаться чересчур смелым — и, несомненно, многие учителя выступили бы его противниками — однако оно опирается на авторитет писаний Израиля, а не нападает на него. Уважение Иисуса к иудейским писаниям однозначно помещает его в рамки иудаизма I в. н.э.
Самосознание Иисуса
Возможно, ничто не вызывает больше споров, чем вопрос о том, на какие «звания» притязал Иисус. Как правило, эта тема прочно связана с тем, что думал Иисус о самом себе. Основная причина разногласий в этой области та, что Иисус мало говорит о самом себе, по крайней мере, напрямую. Однако многое указывает на то, что он считал себя некоей особой фигурой на службе Бога.
Очевидно, он считал себя пророком. Сам Иисус говорит о себе: «Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем» (Мк 6:4). Эта традиция, по–видимому, аутентична: трудно представить, зачем ранние христиане стали бы выдумывать изречение, говорящее о том, что родные и знакомые Иисуса не проявляют к нему уважения. Окружающие, очевидно, также видели в нем пророка: «А иные [почитают тебя] — за одного из пророков» (Мк 8:28); «Великий пророк восстал между нами!» (Лк 7:16); «Если бы он был пророк…» (Лк 7:39). Эта традиция, по всей видимости, исторична: ранние христиане называли Иисуса Спасителем, Господом и Сыном Божьим, но не подчеркивали то, что он пророк — это было слишком «низкое звание». Кроме того, разумеется, Иисус был известен своими предсказаниями (Мк 13:2) и произносил против различных лиц, групп и общественных установлений речи, сходные с пророческими обличениями (Мк 12:1–11; 14:58, Мф 11: 20–24, Лк 10:13–15).
Иисуса часто называют «учителем» (Мк 9:5; 10:51; 11:21; 14:45). Он действительно учил, хотя его почитатели утверждали, что учит он, как имеющий намного большую власть, чем другие учителя его времени (Мк 1:22, 27). Внешние часто обращались к нему «равви» [что в то время означало «учитель» (Мк 5:35; 10:17; 12:14)]. Некоторые ученые утверждают, что использование слова «равви» в евангелиях — анахронизм, поскольку до 70 г. н.э. оно не было титулом. Однако в них «равви» употребляется неформально и, по–видимому, отражает использование этого слова в разговорной речи, до его формализации. Да и с какой стати христиане, пишущие после 70 г. н.э., стали бы применять к Иисусу формальный титул религиозных учителей, все более резко критикующих христианство? Скорее, этого титула постарались бы избежать. Так что его частое использование, на мой взгляд, говорит о древности и аутентичности евангельской традиции. Иисуса в евангелиях называют «равви», потому что именно так обращались к нему окружающие во время его служения — нравилось ли это ранним христианам или нет.
Хотя у нас нет указаний на то, что Иисус называл себя священником или же его последователи считали его таковым, Иисус совершал некоторые действия, традиционно относящиеся к функциям священника. Он объявлял людей «очищенными» (Мк 1:4, Мф 11:5; Лк 7:22) и «прощенными» (Мк 2:5, Лк 7:47–48). Кроме того, он осмелился бросить вызов храмовой политике и практике, установленной правящими священниками. Самым вызывающим его действием стало так называемое очищение Храма. Лишь в позднейшем церковном богословии смерть Иисуса и его последующая роль небесного посредника начали пониматься в терминах жертвоприношения и священнического служения, как мы видим, например, в Послании к Евреям.
Иисус постоянно называет себя «Сыном Человеческим» — эпитет, горячо обсуждавшийся на протяжении многих лет. Здесь не место входить в детальное обсуждение этого сложного вопроса, однако осмелюсь сделать несколько кратких замечаний. По моему мнению, это самоопределение, по–видимому, излюбленное Иисусом, восходит к «Сыну Человеческому» из седьмой главы книги пророка Даниила. Иисус воспринимал себя как того, кому должны быть переданы Царство, сила и власть. Такое самоопределение показывает, что Иисус видел в себе своего рода «наместника Бога». В одном речении, с большой вероятностью аутентичном, он заверяет своих учеников: