Сфера: Один в поле воин
Шрифт:
Авантюристы продолжают рисковать, понимая, что в следующий раз не вернуться с задания могут именно они и поэтому живут одним днем. На заданиях они каждый день играют в прятки со смертью, поэтому получив деньги, пропивают их до последней монеты. Редко кто из них заводит семью и строит долгосрочные планы, и если чудом доживают до тридцати, внутри это озлобленные и уставшие от бесконечных предательств старики, души и тела которых, истерзаны только им одним понятной болью. А еще, плата за выполненную работу не так велика, чтобы накопить хоть небольшое состояние и уйти на покой. Постоянно нужно покупать и чинить утерянное и испорченное снаряжение, тратиться на еду, лошадей и повозки для походов, платить немалые налоги гильдии и лорду провинции.
Еще чаще молодые авантюристы остаются калеками. Безногими, безрукими, никому ненужными попрошайками. В команду их больше не берут. Если еще способны, они работают в поле за краюху хлеба и кружку чистой воды. А если даже новичку удалось не умереть и не сильно пострадать в первом бою, то вскоре приходит понимание, что работа авантюриста — это билет в один конец. Сегодня умер твой товарищ, а завтра умрешь ты, и все воспримут это, как должное. С безнадежно раненого, пока не закоченел, снимут снаряжение, и бросят на корм волкам. Даже могилу копать не станут. А зачем зря рисковать? Кругом бродят не только опасные хищники, но и монстры пострашней, и запах крови они чуют за сотни метров.
Раненый обеспечит безопасное отступление другим членам команды. Иногда новичков берут именно для этого. Могут даже пырнуть кинжалом в бок или выпустить арбалетный болт в спину, если без жертвы от погони не уйти. И такое бывает. Нет никакой сплоченности, поддержки, все всегда первым делом спасают свою шкуру…»
— Чертовы ублюдки! Почему никто не сказал мне об этом, когда я сам переступил порог этого проклятого места. Ну вот, теперь вы знаете всё, что должны знать, — уперев единственный подслеповатый глаз в нас, завершил свой рассказ мужчина.
Похоже, одинокому калеке давно хотелось высказаться и, увидев перед собой зеленых новичков, он решил сразу предупредить, что их ждет, чтобы они не строили глупых иллюзий. Я ощутил к этому мужчине уважение и симпатию. Он расположил меня к себе не только искренностью, сказав горькую правду о жизни авантюриста без прикрас, но и дал подсказку, чего нужно опасаться. Достойный уважения поступок — оградить наивных новичков от глупых ошибок, которые совершил сам.
— Идите и никогда сюда не возвращайтесь, — подытожил мужчина, кивнул невидимому собеседнику в углу и развернулся, чтобы опять спрятаться в коморку справа от стойки, но я его остановил:
— Погодите, я всё равно хочу вступить в гильдию.
— Ризольда, не надо! Сестра, пожалуйста, пойдем отсюда, — вдруг вцепившись мне в руку, стала умолять Виолетта.
— Послушай свою сестру или ты не поняла, что я только что сказал? — поморщившись, спросил мужчина, и его лицо приняло разочарованное выражение.
— Спасибо, за предупреждение, но я хочу попробовать.
— Сестра, пожалуйста, не надо, — начав шмыгать носом и напустив слезы, — умоляла сестра, — Лучше пойдем вместе в наложницы к лорду Селвишу.
— Еще чего! — огрызнулся я, — Ты совсем идиотка?
— Понятно, — присаживаясь на стул, заключил мужчина, — безвыходная ситуация. Ладно, идите сюда.
Я опять был вынужден тянуть за собой вцепившуюся мне в руку сестру, но Виолетта не сдавалась:
— Давай уйдем, прошу тебя, Риз. Я не позволю! Я старше тебя, ты должна меня слушаться!
— И кто тогда выкупит тебя из рабства? Или ты думаешь, что там будет лучше, чем на свободе? Эй, очнись уже. Не будь дурой. Ты быстро надоешь старику и с тебя спустят живьем кожу ради забавы.
— Что ты такое говоришь! — ужаснулась девушка, — зачем им так поступать со мной?
— А как ты думаешь, поступают с рабами? Ты игрушка. Пока интересно, будут играться, а как надоешь, сломают и выкинут. Очнись. Думаешь, наложниц любят и лелеют? Тебя жестко изнасилуют раз сто, потом подвесят за ноги и сделают мишенью для стрельбы, а если забеременеешь, заколют, как свинью и выкинут в канаву или скормят живьем крысам.
Пожалуй, тут я перегнул. Я просто хотел напугать Виолетту еще сильнее, чем её напугал инвалид. Девушка она впечатлительная, что скажут — в то и верит.
— Нет! Если это правда, я больше не хочу жить, не хочу! — зарыдала сестрица и сползла по мне на пол, как безвольная тряпичная кукла.
— Так что не вздумай без моего ведома сунуться в замок лорда. Если сделаешь это — мы больше не сестры! — предупредил я, но вразумительного ответа от жующей сопли девушки не получил.
Виолетта сокрушалась над осколками своей разбитой мечты. Она, небось, напредставляла себе, как в неё влюбился молодой внук и законный наследник старого барона и как она станет его любимой женой, а их дитя любви присоединиться к настоящей высшей аристократии или другую чушь. Надо было начисто выбить из сестрицы подобную дурь и заставить больше полагаться на себя, чем на милость властных злодеев.
— Как зовут? — окунув кончик пера в чернильницу, спросил администратор гильдии.
— Ризольда, Ризольда фон Райль.
— Фон Райль, говоришь? Я знал твоего отца, хороший был человек, благородный не по крови, а по убеждениям, но слишком добрый и честный. Таким в нашем мире места нет. Не тому его учил старик Густав. Жаль, что его убийц так и не нашли.
— Так его убили?! — взвившись с пола, воскликнула Виолетта.
— Но не сам же он себе горло перерезал, — хмыкнул мужчина и замолк, поняв, что сказал лишнего.
* * *
Я думал, что вскоре после регистрации смогу присоединиться к одной из существующих команд, но это оказалось не так. Меня просто добавили в общий реестр, указав имя, место текущего проживания, описав способности и присвоив низший, медный ранг. Мне на руки выдали небольшой прямоугольный жетон-пластинку из меди на кожаном шнурке, с выбитым по центру номером регистрации в реестре и гербом гильдии. Вещь служила для подтверждения моего членства в гильдии и предъявления по требованию. Причем, за сам жетон мне пришлось заплатить шесть монет, что уменьшило мои и без того скромные средства на половину.