Сфера: Один в поле воин
Шрифт:
— Я боевой маг второго ранга, Огненная Луиза, Повелительница пламени, как меня прозвал Великий Архимаг Пентакил, действительно стану авантюристом орихалкового ранга, когда в мою команду наберутся достойные, — заявила женщина, — а ты, выскочка, что можешь ты?
Ральф поставил коробку на стойку и предложил мне проделать то же самое.
— Что нужно делать? — спросил я.
— То, что ты обычно делала в храме. Направь в кристалл свою ману, — шепнул мужчина.
Без задних мыслей, я коснулся кончиками пальцев холодной поверхности кристалла и шепнул «Стихия воды: лечение». Кристалл резко вспыхнул ослепительно ярким белым светом и с оглушительным хлопком взорвался, разлетевшись на мелкие осколки. Глава отделения от неожиданности подпрыгнула в кресле. Ральф вскрикнул и схватился за лицо. Бедняге вспороло осколком щеку. А мне хоть бы хны, ни ладони, ни руки, ни живот не задело, хотя стоял я ближе всех.
— Что произошло, Ваша милость? — уставившись на разорванную в клочья подушечку и раскуроченную коробку, спросил Ральф.
Лицо Луизы фон Райль потемнело.
— Вон отсюда! — гаркнула она таким тоном, что Виолетту сдуло из холла гильдии за секунду. Мне пришлось последовать за ней, чтобы эта идиотка не расшибла себе голову, сверкая пятками. На то, что меня грубо выставили, я не обиделся. Главное, что не заставили возмещать стоимость особого и очень редкого кристалла, который заклинание первого уровня порвало, как тузик грелку.
— Ральф, догони Ризольду и скажи, чтобы завтра в девять была здесь, — когда первая вспышка гнева прошла, приказала Луиза.
— Слушаюсь, Ваша милость, — поклонившись, ответил мужчина и, прекратив собирать мусор, спешно последовал на выход.
Луиза осталась одна. Её разбирала досада, но не из-за того, что драгоценный кристалл был уничтожен, а от того, что она знала, что произошло. Великий Архимаг Пентакил очень любил рассказывать одну легенду. Он иногда забывался и рассказывал её снова и снова. Из-за того, что Луиза слышала её сотню раз, та крепко врезалась в её память. Легенда гласила, что однажды в земли пяти королевств, а триста лет назад Латор и был землями пяти королевств, явился никому не известный юноша. Его звали Дориан. И когда он пришел на экзамен в Магическую Академию Срединного Королевства, ему принесли кристалл способностей и этот кристалл не выдержал сокрытой в нем силы и разлетелся на мелкие осколки. Что было дальше — все знали. Дориан стал Великим Архимагом, силой взял власть в Королевстве, а потом подчинил и все окружающие Королевства, и сделал это всего за один год. Луиза слышала эту легенду об основателе Латора множество раз, но была уверена, что это лишь красивая сказка. До этого дня.
* * *
Догнав нас на полпути, Ральф передал слова госпожи и, в качестве благодарности, я решил залечить глубокий и длинный порез на его щеке, который продолжал обильно кровоточить. Оглянувшись по сторонам, я отвел его в соседний проулок и, коснувшись щеки, шепнул своё заклинание, но никак не ожидал, что произойдет дальше.
Ноги Ральфа подкосились, и он припал на одно колено, упершись правой рукой в брусчатку. На глазах окутавшее голову голубое свечение разлилось по всему телу, смывая уродливые шрамы, словно вода, прилипшую грязь. У Ральфа открылся вытекший глаз, а из плеча прямо на глазах отросла новая рука.
— Ох*еть! — не сдержавшись, прошептал я.
Ральф был поражен увиденным, не меньше меня. Его глаза заполнили скупые слезы. Уставившись на давно потерянную левую руку двумя зрячими глазами, он лишь молча качал головой. Я решил оставить мужчину наедине с его счастьем и, подхватив такую же офигевшую сестру под руку, в хорошем настроении побрел дальше.
Прикончив на двоих целую жаренную утку, мы с Виолеттой отправились в отхожее место. Все удобства в Кинвале находились на задних дворах домов и строились в виде маленьких деревянных домиков над общей, пересекающей весь город сточной канавой. Пахло от канавы отвратительно, но выбора не было и мне пришлось пережить несколько минут стыда, пока я внес в смрадные стоки свою часть отходов через дыру в полу домика.
После этого были водные процедуры. Небольшая купальня находилась все на том же заднем дворе, и к общей сточной канаве от неё шел свой небольшой сливной канал. Надо сказать, что способ, которым местные производили омовение, показался мне абсолютно идиотским. Никаких обливаний из ведра водой. В воду просто макалась какая-то тряпка, и этой тряпкой обтиралось все тело. Одной тряпкой и лицо и зад. И хорошо, если зад мылся последним. Причем, Виолетта умудрялась обтираться, не снимая платье. Просто елозила по телу мокрой тряпкой прямо под ним.
Меня такое мытье не устраивало. Я скинул с себя тесную черную мантию и нижнее, более мягкое платье из тонкой ткани, немного позалипал с непривычки на свои худые ляжки и золотистые кудри на лобке. Никакого нижнего белья на мне не было в помине, но я и так это чувствовал в течение дня, особенно, когда бегал в храм. Снизу поддувало. Сняв кожаные ботинки и носки, я стал на деревянный пол купальни и принялся полноценно умываться, обливая шею, грудь, живот и ноги водой, набранной в ладошки. Под конец я вывернул остатки воды из ведра себе на спину и ягодицы. Надо будет в следующий раз взять с собой какой-нибудь ковш и стул для раскладывания вещей не помешает. Так водные процедуры пройдут гораздо удобней.
Закончив купаться, я заметил на себе смущенный взгляд сестры. Она отвернулась от меня, но искоса подглядывала, чем это я таким странным занимаюсь.
— Тебе слить? — предложил я.
От помощи Виолетта не отказалась, но раздевалась с огромным смущением. Я не торопил и не пытался подглядывать, когда она стояла ко мне спиной, прикрываясь длинными рыжими волосами. Хоть я и был парнем в женском теле, сестрицу за женщину не считал. Она выглядела нескладной и через чур худой, как подросток. Ей нужно было набрать еще десять-пятнадцать кило, чтобы приобрести хотя бы мои формы, а так она выглядела, как ходячий, рыжеволосый скелет — одна кожа да кости.
После ужина и водных процедур мы разошлись по комнатам, но вскоре сестра постучалась ко мне в дверь и попросилась спать со мной. Ей почему-то было страшно находиться одной в комнате, но я не возражал. Заперев дверь на засов, я запрыгнул на набитый сушеным сеном матрац и занял место под стеной. Мы немного поболтали ни о чем перед сном, а потом пригрелись и заснули в обнимку.
Где-то недалеко от города протекала река. Начиная с вечера и до глубокой ночи, оттуда раздавалось мерзкое и навязчивое кваканье лягушек. Я слышал его потому, что несколько раз просыпался. Мне становилось то слишком жарко от близости горячего тела сестры, то рука затекала, то зад и спина начинали болеть от неудобной позы на непривычно твердой и бугристой постели. В середине ночи меня достали пищащие над ухом комары и больно кусающиеся клопы, которых в моем гостиничном матраце оказалось, как звезд на небе.
Если бы не зловредные насекомые и крикливые жабы, ночь прошла бы шикарно. Ещё я понял, что люблю лежать на кровати один. Я привык свободно крутиться с бока на бок, когда захочется, а занимающая полкровати Виолетта не позволяла мне это сделать. После очередного укуса я вскочил с постели, желая убить всех и каждого из мерзких кровопийц. Я бы давно скинул матрац на пол, чтобы не страдать от укусов клопов, но и здесь спящая рядом сестра меня ограничивала. Я мучился всю ночь, а она спала, как убитая и ни разу даже не шелохнулась. «Как можно так крепко спать в столь дискомфортных условиях?» — удивился я, дернувшись от очередного болезненного укуса.