Сфера
Шрифт:
– Сын, – в проеме стояла мать, и смотрела на него с любовью, держа в руках красный сверток.
– Что это? – юноша знал, что это такое, но все равно раздраженно спросил.
– Пояс твоего отца, надень его сегодня. На удачу.
– Зачем? Он ведь никогда не был защитником, – Л’сандер сделал вид, что не заметил протянутой руки, – он был никем, простым фермером, собирающим ан’жир. Он и умер-то за этим занятием, оставив тебя одну с двумя детьми. Не много удачи, а? – юноша взглянул на мать и понял, что наговорил лишнего. Он не хотел быть резким с мамой. На самом деле он так не думал об отце. Не каждый день, по крайней мере. Но сегодня, когда решится его судьба, ему не до старых поясов и горьких воспоминаний. Ведь он же старается и для матери, хочет добиться чего-то, чтобы она могла гордиться им. Ведь он так сильно ее любит и жалеет. Но все что он выдавил из себя, – ну, не обижайся, сама подумай, куда мне на последнее испытание надевать такой яркий пояс, будто я уже победил. Когда вернусь защитником, тогда сама повяжешь его на меня, договорились?
– Конечно, – Риния улыбнулась, – Галедан уже пришел, он внизу с Талией и друзьями.
– Друзьями? Только не говори,
– Л’сандер, сколько можно, ты взрослый эльф, а все повторяешь байки детей и сплетни дураков, – начала мать, но осеклась, не желая расстраивать сына в такой день. Также она знала, что многие в селении не любили приемыша старейшины, и она сама и ее дочь были в меньшинстве, – его здесь нет, внизу Талия с Д’рианом и Галедан с Далеком, все ждут тебя.
Хм, видимо, Дал прицепился к Галу по дороге, – он был из тех, кого Л’сандер не считал своим соперником. Он последний раз оправился перед выходом, дал обнять себя матери, сдерживая нежность, как подобает настоящему защитнику, и, оставив ее позади, стал спускаться вниз.
– Еще раз удачи вам сегодня, парни, покажите там Хакону, – широко улыбаясь, подбадривал друзей Д’риан. За годы, прошедшие с той памятной ночи, он вытянулся. Не став таким же крепким как Далек или Л’сандер, он, по крайней мере, перестал казаться младше своих лет. И со спины их с Талией больше не путали. Но в этом была заслуга одной природы, юноша с каждым годом все больше времени посвящал письменам и беседам со старостой, частенько отказываясь от игр с Талией и Рииром, поглощенный очередным свитком, полученным от старшего эльфа.
– Спасибо, Д’риан, не переживай, испытание это для других, Седая Коса уже давно видит во мне преемника, – со смехом ответил Далек.
– Благодарю, – серьезно ответил Галедан и посмотрел на Талию.
– Все у вас получится, – поспешила добавить девушка, заметившая, что друг ее брата в последнее время стал часто смотреть на нее. Она тоже сильно выросла, стала больше походить на Ринию, о чем ей сказал каждый эльф в Доле. Ощупывая себя в купальне, Талия хотела бы еще больше походить на мать. – Риир просил передать, что тоже желает вам успеха, добавила она и выжидающе уставилась на молодых эльфов.
– Кхм, ну, ладно – замялся Далек. Дурак!
– Передай ему пожалуйста мою благодарность , – неизменившимся голосом ответил Гал, смотря ей в глаза.
– Обязательно! – с благодарной улыбкой ответила девушка.
– Еще чего! Не нужны нам его пожелания, – Л’сандер присоединился к эльфам. Кивнул, не глядя, этому чтецу-прилипале, проигнорировал глупую сестру, и обратился к товарищам по испытанию, – вперед, соратники, Хакон ждет.
Трое юношей вышли из дома. В ответ на последнее пожелание удачи от матери сын обернулся и уверенно поднял кулак в небо, развернулся и повел за собой друзей. Как он не старался, он не мог не заметить презрительного взгляда сестры.
Кандидаты шагали к дому защитников. Далек болтал, то ли подбадривая себя, то ли действительно не переживал. Галедан по обыкновению был безмолвен своим открытым молчанием, когда он не уходил себя, но легко отзывался на реплики окружающих, сам не делая попыток завязать разговор. Вот и сейчас, он дружелюбно и с готовностью поддакивал болтуну Далеку. Л’сандер же шагал деревянным шагом, расправив плечи до боли в спине. Он хотел выглядеть непоколебимым и уверенным в себе. Раз он себя таким не чувствовал, так пусть хоть другие не заметят. Успокоиться и сосредоточиться ему мешал преследующий взгляд сестры. Чего ей от него надо, что он ей сделал? Риния рассказывала, что они постоянно ссорились в детстве, но юноша этого даже не помнил. А с годами и вовсе отдалился от нее, не живи они в одном доме, так и вовсе бы забыл про нее – так редко их пути пересекались. Их редкие разговоры, а вернее споры и взаимные оскорбления, велись вокруг Риира, темного эльфа почему-то опекаемого старейшиной. Он появился в Доле десять циклов назад. Л’сандер помнил, как это было. На праздник урожая, когда почти все эльфы селения были на площади перед домом старосты, Старейшина спустился в селение. Все ожидали традиционных поздравлений и пожеланий.
– Эльфы Дола, свет Великого Дракона щедро воссиял над вашими землями в этом цикле, – радостные крики заглушили его тихий спокойный голос, – но одного его дара не достаточно для поддержания гармонии. Вы, все вы, своим трудом исполнили волю создателя, желавшего, чтобы Сфера цвела, и жизнь на ней множилась. – «Во имя гармонии», «Без твоей мудрости, перворожденный, мы бы не справились», «Ура, слава Великому», – дракон кивал веселой толпе, – но в этом году есть еще один плод света Великого Дракона, который нуждается в вашей заботе. Эльфы Дола! – дракон возвысил голос, расправил крылья, – перед вами дитя эльфов, спасенное мною. – Староста вышел вперед, широким движением обеих рука привлек внимание жителей и сделал шаг в сторону. Из-за его спины вышла хранительница, держа в руках маленького эльфа. Он напомнил Л’сандеру ребенка заводчика грифов, появившегося несколько месяцев назад. – Его родителей, увы, я спасти не смог, он сирота. Мне не вырастить его без вашей помощи, – старейшина склонил длинную шею, вызвав несколько изумленных вздохов. Хранительница обратилась к эльфам. – Ребенок будет жить в доме гармонии, со мной и ученицами. Мы благодарно примем любую помощь и детские вещи. Прошу матерей по возможности поделиться молоком.
– Если к девяти годам никакая семья не захочет усыновить ребенка, он будет жить со старейшиной, – закончил представление приемыша староста.
Л’сандер помнил, как все взрослые стали наперебой обещать помочь и уверять, что эльфы Дола не оставят сироту в беде. Кто-то спросил, как зовут мальца.
– Риир, – ответил старейшина.
– Риир – повторил мальчик. Помнится, он тогда проникся симпатией к маленькому эльфу, потерявшему не одного, а сразу обоих родителей, – стану ему старшим братом. Л’сандер и Риир, братья-защитники.
– Конечно, кто-нибудь возьмет к себе малютку, такого хорошенького, и пяти циклов не промается сиротой при хранительнице, – услышал он разговор двух эльфиек поблизости. Сейчас, шагая к дому защитников, Л’сандер смеялся над теми наивными словами. Дракон забрал его к себе по прошествии двух лет. По началу, в помощи не было отбоя. Хранительница и ее ученицы с благодарностями разворачивали обратно эльфов, приносящих необходимые и не очень вещи для малыша. Нашлись три кормилицы, молока которых, было более чем достаточно. Все началось через каких-то две луны. Л’сандер быт тогда маленьким, и быстро забыл про сироту. Но Риир оставался волнующей темой для разговоров на протяжении всех десяти лет, и все в Доле знали его историю.
Одна из трех кормилиц перестала приходить. Хранительница, решив, что с той что-то случилось, навестила недавно родившую мать. Оказалось, что та в порядке. Помявшись, она рассказала, что после кормления Риира, она стала производить меньше молока для своего ребенка и решила больше не рисковать. Доводы хранительницы не успокоили эльфийку. Вскоре через двух оставшихся женщин пошли слухи, что приемыш слишком быстро растет. Хранительница с ученицами отмечали необыкновенное развитие ребенка, жители Дола, видевшие мальчика изредка, считали же темп его роста просто драконьим. Спустя три луны Риир остался без кормилиц, покинувших его, но он в них уже не нуждался – ребенок питался плодами. За шесть лун мальчик достиг размеров годовалого эльфа, но сравнивая Риира с сыном разводчика грифов, было очевидно, что принесенный старейшиной эльф превосходит другого ребенка только внешне. Разум же его пока не пробудился. Хранительница говорила, что ребенок благословлен Великим Драконом, даровавшем ему могучее тело, что мальчик просто очень крупный для своего возраста, не более того. Но Риир продолжал расти пугающими темпами. Спустя цикл, мальчик дорос до трех годовалого ребенка, начал ходить и лепетать. Эльфы Дола удивлялись такому чуду, пытаясь вспомнить что-нибудь подобное в истории селения или других земель. Мальчик тянулся к взрослым, те играли с ним, брали на руки, но ненадолго. «Какой-то он странный, и взгляд у него чудной», – говорили они. Детям не позволялось играть с Рииром. Он намного крупнее их, а разума пока нет – зашибет ненароком, – переживали родители, – вот начнет осознавать свою силу, тогда пожалуйста. Спустя еще шесть лун, за которые Риир стал походить на шестилетнего мальчика, а разумом на трехгодовалого, в Доле появились слухи о том, что приемыш отмечен тьмой, а не светом. Точно было неизвестно, когда и кем они были начаты. Напрасно хранительница уверяла, что в маленьком эльфе нет следов Змея. Впустую староста увещевал, что ребенок был принесен самим старейшиной, и что он часто навещает сироту. Что дракон призван защищать законы Сферы, и не потерпел бы змеева отродья в Доле. В итоге, по истечению двух циклов, Риир выглядел на девять лет, почти догнав Л’сандер по росту, а Галедана по широте спины. Поставь его среди прочих детей Дола – никто бы и не увидел разницы. Издалека. Ведь разумом он был пятилетним. Староста и хранительница понимали, что призывы об усыновлении двух летней давности на фоне необычайного развития останется без ответа. Однажды старейшина забрал к себе Риира, и его не было видно целый цикл. Жители Дола вздохнули с облегчением и делали вид, что среди них не жил много лун небывалый ребенок. Однако, самые любопытные узнали от старосты, что мальчик жив и здравствует со старейшиной. На очередной праздник урожая дракон явился вместе с Рииром. Старейшина не приземлился перед домом старосты как всегда, а не спеша шел по земле с окраины Дола, и мальчик шел впереди него. Он практически не изменился за прошедший год, будто его необъяснимый рост прекратился под оком дракона. А самое главное, его разум догнал тело. По селению шагал обычный десятилетний ребенок, он здоровался с эльфами, спрашивал их имена, представлялся сам, поздравлял с урожаем. Его речь походила на речь старейшины, была такой же короткой и немного высокопарной, ей не хватало живости. Как показало будущее, он не знал элементарных вещей, живя вдали от соплеменников. Но кроме этого он был самым обычным эльфом. После праздника Риир остался жить в доме старосты. Предложения об усыновлении не было произнесено вслух, но все поняли, что старейшина ожидает этого со временем. После такого возращения, мальчик был встречен тепло, взрослые за ужином подначивали детей брать его в свои игры. Бездельником он тоже не был, живя со старостой, и обходя с ним Дол, он по его приказу оставался тут и там, помогая с различными работами, знакомясь с жителями поближе, восполняя пробелы столь короткого детства и осваивая основы многих ремесел и работ. Пару циклов все было хорошо, никто уже и не вспоминал прошлое, а помнил ли сам Риир свои первые года и что думал о них, никто не знал. Тогда и начались случаи, из-за которых слухи о тьме в мальчике вернулись в Дол. Приемыш был подвержен странной болезни – он иногда замирал на пару минут, потом возвращался в себя, будто бы ничего не случилось. Он долго не верил тому, считая, что его разыгрывают, пока сами староста и старейшина не подтвердили это. Эльфы Сферы не знают болезни. Иногда кто-то заболевает из-за укуса ядовитого насекомого или животного, стражникам приходится страдать от ран, сражаясь с тварями тьмы, тяжелая работа могла вызвать слабость или травмы. То есть всегда была очевидная причина для болезни. Недуг Риира можно было объяснить только им самим, что-то было не так внутри мальчика. Тогда и вспомнились и его необычайный рост в детстве, и змеева тьма, как возможная тому причина. Другой причиной для слухов была проявляющаяся жестокость мальчика. Л’сандер признавал, будучи свидетелем нескольких таких вспышек, что Риир защищался от насмешек во время игр. Но будь они неосторожно брошенными словами или осознанной издевкой, злоба, с которой сирота набрасывался на обидчика была неоправданно сильной. Большинство детей перестало общаться с Рииром, а их родители и их ближайшие друзья отворачивались от мальчика. Когда он приходил со старостой, не давали ему работы. Лишь немногие сверстники дружили с приемышем, и самыми близкими друзьями ему стали естественно Д’риан и Талия, кто же еще. Сам юноша не верил в слухи, что Риир является змеевым отродьем, веря в авторитет старейшины. Но его раздражала сестра, постоянно превозносящая сироту, по ее рассказам являющегося самым замечательным эльфом в Доле, гордо сносящим необоснованные нападки других эльфов. Страдая от замирания, Риир, конечно не мог претендовать на роль защитника, и не был соперником Л’сандеру, но постоянное громкое восхищение им сестры склоняло его против приемыша. Не много ли он себе возомнил, наслушавшись вздорной Талии. Взрослея, Л’сандер понял, что одним из очагов слухов был отец Д’риана. Он не раз через разговоры Талии с матерью узнавал о спорах юного чтеца с хозяином таверны. Судя по пересказам сестры, спорам весьма жарким, переходящим в затяжные ссоры. Она всегда упирала на то, что они-то с Д’рианом точно знают, что Риир не может быть задетым тьмой. Однако, на чем основывалась такая уверенность, Талия не могла толком объяснить. В общем, ему, Л’сандеру, было наплевать на приемыша. Он не чурался его и не задирал. Пару раз они дрались после того, как чувствительному уроду (все-таки он рос почти в три раза быстрее нормального эльфа) не понравились какие-то замечания Л’сандера. И победить его было нелегко, стоит признать. Но не относиться плохо к кому-то и петь песни в его славу – разные вещи, и, очевидно, его сестра не видит разницы. И поэтому вместо поддержки в такой день смотрит на него как на сгнивший ан’жир – ну не дура ли? – юноша вздохнул.