Сферы влияния
Шрифт:
— Так что ты решила? — повторила Джинни.
«Я разберусь с этим сама», — подумала Гермиона. «У меня есть план», — возможно, так лучше? В сущности, плана у неё не было — только бешеное желание отомстить и странная уверенность в том, что она сможет это сделать. Возможно, это уверенность была и не внутренней вовсе, а внешней — смотрела ледяными глазами, жала руку холодной рукой.
«Это как играть в шахматы на сотне досок в трёхмерном пространстве, с завязанными глазами, против рыбок и черепашек», — так он сказал.
Гермиона произнесла негромко:
— Я собираюсь
Джинни молча зааплодировала. Гарри присвистнул. А Гермиона подумала, что только что сделала на этой доске первый ход. И вдруг неожиданно, не подготовившись, не продумав все до конца, совершила второй.
— Шерринфорд, — сказала она. — Ради информации об этом, чем бы оно ни было, Малфой подлил мне «Амортенцию», и я собираюсь найти его.
— А потом? — уточнила Джинни деловито.
— Потом я не позволю Малфою получить эту информацию, а параллельно найду что-то, за что его можно крепко прижать.
— Шерринфорд, — повторила Джинни. — Шерринфорд. Мордред его знает, что это. Никогда не слышала. Но могу осторожно поинтересоваться. Если это что-то незаконное, мои приятели из Лютного могут и знать.
Гарри на словах про «приятелей из Лютного» посмотрел на нее откровенно нервно, но не рискнул возражать, только добавил:
— Я тоже поищу… что-нибудь. И, слушай, я знаю, тебе это не понравится, но есть кое-кто, кто будет рад устроить Малфою проблемы. Большие такие проблемы.
Гарри еще не назвал имени, но Гермиона уже поняла, кого он имеет в виду. Кого-то, с кем ей тоже нужно было встретиться, правда, не для того, чтобы обсудить коварный план заговора против Малфоя, а чтобы убедиться, что он не кинется уничтожать Майкрофта.
— Невилл, — сказала Джинни и посмотрела на Гарри зло. Похоже, она тоже собиралась сказать о нем.
— Я не… — начала Гермиона, но остановилась. Гарри и Джинни оставались ее друзьями, но готова ли она была им рассказывать обо всем? Посвящать во все планы?
Гермиона Грейнджер из Гриффиндора так и поступила бы.
Та Гермиона, из подсознания, едва ли столкнулась бы с такой проблемой — в ее жизни все было естественно и гармонично.
А настоящая не знала, что ей делать, поэтому предпочла промолчать. В конце концов, разве не достаточно того, что она рассказала о Шерринфорде?
Примечание:
1. Забавный выверт: то, что мы называем чипсами (круглые кусочки картошки, зажаренные в масле) — у британцев «криспс». А то, что мы называем «фри» (длинные кусочки картошки во фритюре) — это чипсы.
Глава двадцать пятая
Шкаф сиротливо таращился полупустыми полками, а скелеты вешалок вызывали иррациональный страх. Гермиона чувствовала, что ей владеет нездоровое, лихорадочное возбуждение, но не предпринимала ничего, чтобы побороть его. Пусть её пугают лучше силуэты старых мантий и однотипных офисных костюмов, чем мысли о том, что она собирается делать.
Она собиралась так тщательно, словно ей предстояла дуэль, хотя её ждало просто чаепитие в тишине и уюте хогвартского кабинета
Гермиона расправила новую мантию, в кои-то веки не трансфигурированную на скорую руку, а сшитую на заказ, провела пальцами по отрастающим волосам, которые, кажется, требовалось подстричь снова, пока они из аккуратной причёски не превратились в воронье гнездо, кашлянула и сжала порт-ключ. Рывок под рёбра, мгновение удушья, и вот она уже приземляется, ловит равновесие, пытаясь при этом мгновенно оглядеться вокруг и оценить обстановку.
В комнате было слишком много красного для человека, посвятившего себя растениям. Красные с золотым тиснением обои, золотисто-жёлтая с алым узором обивка на стульях, на стене рядом с книжным стеллажом строгий официальный плакат — Гарри Поттер и его друзья, одолевшие Тёмного Лорда. Старый, но очень свежий и отлично сохранившийся.
Сам Невилл стоял у стены, сложив руки на груди.
— Привет, Гермиона! — сказал он, и на мгновение его лицо осветилось почти той самой мальчишеской улыбкой.
— Невилл, привет! — она тоже улыбнулась и заметила: — Кабинет истинного гриффиндорца.
— Я никогда не забывал о том, кто я есть, — сказал он с едва различимым упрёком в голосе.
Гермиона почти спросила, резко, отрывисто, оскорблённо: «Думаешь, я забыла?», — но удержалась. Потому что — да, она забыла. Она давно не была гриффиндоркой, и Невилл это знал. Он был из тех людей, которые не просчитывают и не анализируют, а просто понимают, априори знают, что правильно. Колебался ли он хоть когда-нибудь в жизни? Были ли у него хотя бы мгновения сомнений в верности своих убеждений?
— Располагайся. Хочешь чаю или травяного отвара? — спросил он дружелюбно.
— Давай отвар.
Невилл щёлкнул, и посреди кабинета возник домовой эльф в чистой опрятной наволочке. Ему были заказаны отвар, тосты и фрукты, которые появились на столе мгновением позже. Невилл бросил на Гермиону внимательный взгляд.
— Раньше ты протестовала бы.
Гермиона села на один из стульев, не став трансфигурировать его во что-то более удобное, разлила отвар по высоким глиняным кружкам и только после этого сказала:
— Сколько лет прошло.
Невилл тоже сел, взял кружку, какое-то время молча смотрел прямо перед собой и всё-таки сказал:
— Я не знаю, с кем разговариваю. Твоё письмо… Я был рад, что ты написала. Это было написано почти той Гермионой, которую я знал. Но та Гермиона никогда не приблизилась бы к Малфою. Раньше я сказал бы, что этот придурок тебя подставил, но теперь…
— Он помог мне, — произнесла Гермиона тихо. — Эти фотографии… Он получил их, опоив меня приворотным зельем, очень сильным.