Сферы влияния
Шрифт:
— Рон — полнейшая бездарность, прости, приятель. Вы живёте в своем маленьком мирке. Если бы я захотел, я сумел бы уничтожить его за пару дней. Я был в самом его центре. В самой сердцевине. Хрупкий, как грёбаный карточный домик. Я могу дунуть — и он рассыплется. Но это тоже скучно. Как же мне… — он сделал глубокий вдох, а потом рявкнул на выдохе, резко оборачиваясь: — Скучно!
— Джим! — повторила Гермиона твёрже. — Успокойся и положи палочку!
Рон рядом тоже поднялся на ноги и сунул руку в карман. Гермиона кивнула ему — пожалуй, вырубить
Он не успел меньше чем на секунду. Он был дома, среди друзей, чувствовал себя в безопасности и никуда не спешил.
Джим улыбнулся очень широкой белозубой страшной улыбкой, опустил руку в карман брюк, вытащил небольшой блестящий чёрный пистолет и без предисловий, без предупреждений и угроз нажал на курок. Стало тихо.
Глава восемнадцатая
В этой тишине щёлкающий звук выстрела прозвучал неестественно громко. Рон закашлялся, всхлипнул, нелепо взмахнул руками и повалился на спину, Гермиона почувствовала, что ей нечем дышать.
— Я мог бы убить и тебя, Гермиона. Но это тоже скучно. Может, так с тобой станет чуть интересней, — произнес Джим.
С треском сломалась пополам её волшебная палочка, обломки упали на пол. Гермиона рухнула на колени рядом с Роном, попыталась руками зажать небольшую дыру в его груди, поверх которой надувался пузырь тёмной крови. В дурацкой нелепой надежде на чудо кинулась на четвереньках за сумочкой, где лежал экстракт бадьяна, попыталась трясущимися пальцами открыть крышку, потом просто вытащила её зубами.
Прозрачная жидкость шипела и пенилась, вступая в реакцию с кровью, которой было мало — слишком мало. Гермиона судорожно дёрнулась, попыталась найти на шее пульсирующую артерию, но не сумела. Дышать всё ещё было нечем, но она пыталась хотя бы прохрипеть: «Рон», — чтобы он услышал её голос, чтобы не произошло чего-то страшного.
За спиной с грохотом упал на пол пистолет.
— Надеюсь, мы ещё встретимся.
Она обернулась, в глазах стояла красная пелена. Лицо Джима виделось как в тумане и казалось нечеловеческим. Резко отпустило лёгкие, и Гермиона заревела и по-звериному бросилась вперёд, на Джима, в слепой безумной попытке уничтожить.
— Счастливо оставаться, — спокойно ответил он, открыл окно и легко выбрался наружу.
Оконная рама с хлопком опустилась вниз, и Гермиона, с трудом поднявшись на ноги, прижалась лицом к холодному стеклу. Джима уже не было видно, и она разрыдалась.
Патронус палочкой Рона оказалось создать почти невозможно — после сотой попытки ей удалась едва различимая слабая выдра.
— Г-гарри. Пусть идёт сюда немедленно и приведёт целителя Смеллвуда, — прошептала она.
Выдра растаяла в воздухе, и Гермиона опять опустилась перед Роном на колени и взяла его за руку. Бадьян сделал своё дело — рана в груди закрылась. Но пульса так и не было. И в открытых глазах не было ни единого признака жизни.
Гарри пришёл так скоро, как только мог, с ним был целитель Смеллвуд. Но
Рона забрали — портключом переместили в св. Мунго. Гермиона хотела вместе с ним, но её не пустили. Сначала удерживал Гарри, потом пришла Луна.
Какое-то время в квартире мельтешили одинаковые, как братья-близнецы, хмурые авроры, но к вечеру все ушли. Только Луна осталась — Гарри отправился в Нору, а Гермиона не могла заставить себя последовать за ним.
— Он всё равно с тобой, — в пустоту сказала Луна, подсела к Гермионе на подлокотник кресла и погладила её по голове. Достала расчёску и начала очень медленно распутывать пряди. — Они нас не оставляют. Никогда.
Гермиона закусила губу, но это не помогло — из глаз всё равно потекли слёзы.
— Ты предупреждала, — с трудом выдавила она, — предупреждала меня, что он — зло.
— Ты не виновата, — Луна всё так же методично разбирала её волосы.
— Виновата, — Гермиона попробовала заставить себя улыбнуться, — я убила Рона. Почти своими руками. Я привела его в дом…
— Он убил. Не ты.
Гермиона в это не верила. Ночью она не заснула, хотя слёзы высохли достаточно быстро. Луна сидела рядом, пыталась поить её чаем.
На кресле лежала газета Рона. В коридоре стояли ботинки Рона. Его носки валялись под кроватью. На столе стояла пустая чашка — тоже его. Когда рассвело, Гермиона встала и механически начала убирать со стола — руками, по-маггловски. Луна дёрнулась было помочь, но Гермиона рявкнула:
— Не трожь! — и она вернулась на подлокотник кресла.
Первым делом Гермиона подобрала обломки палочки — ирония судьбы. За время бесчисленных приключений её палочка всегда была с ней. Рон ломал свою, Гарри — свою, а она — никогда. Было глупо сейчас плакать из-за палочки, но ей хотелось разреветься от обиды при виде этих коротких обломков. Пистолет унесли ещё вчера авроры, но Гермиона не сомневалась, что он оставил след на ковре — чёрную, выжженную проплешину. Ошиблась: ковёр был нетронут.
Понесла мыть посуду — чайник, молочник, её чашка и — конечно — чашка Рона. Свою разбила по дороге на кухню. Молочник треснул в раковине. Чайник уронила уже сухим. Чашка Рона осталась, и Гермиона неловко поставила её на полку, где ей теперь не было места.
Пятно крови в гостиной она тёрла почти полчаса, то и дело заходясь сухими рыданиями, глотая на вдохах старый, непонятно откуда взявшийся в доме маггловский чистящий порошок, а потом отбросила щётку и завыла.
Луна обняла её сзади за плечи и снова усадила в кресло — теперь Гермиона не сопротивлялась и просто смотрела, как под плавными взмахами её палочки раскладываются по местам вещи, исчезает кровавое пятно, очищаются давно немытые стёкла.