Сфинксы северных ворот
Шрифт:
«Не сорвалось бы и на этот раз… — Художница с беспокойством слушала долгие гудки в трубке. — Да где Наталья гуляет в такое время? Полночь скоро…»
Наконец та взяла трубку. В голосе Натальи слышалось удивление:
— Я слушаю! Кто говорит?!
— Это я. — Александра удобнее устроилась на кровати, примяв локтем подушку. Она приготовилась к долгим уговорам. — Есть новости.
— Почему ты звонишь с домашнего номера Пьера Лессе? Ты до сих пор у них? — Теперь женщина говорила с настоящей тревогой.
— Они любезно оставили меня ночевать, — пояснила
— Какие глупости! — вознегодовала Наталья. — У меня в доме вполне приличная ванная комната, и я тебе показала, как пользоваться колонкой! Только не говори, что опять не решилась повернуть крантик! Конечно, ванна не новая, и притом сидячая, но знаешь, размеры помещения…
— Ну, ванна и здесь сидячая, — успокоила ее Александра. — В стиле Людовика Пятнадцатого. Просто я осталась потому, что неловко было отказать хорошим людям, и потом… Разговор с ними не окончен. Имеется загвоздка! Суть вот в чем…
Она изложила предложение Пьера и Симоны, пытаясь выставить его в самом выгодном свете. Упомянула и о зловещем прошлом купленных полковником сфинксов, и о разоренном склепе, и о надбавке, которую ей удалось выторговать.
— О цене самих скульптур мы еще не говорили, — завершила она рассказ, — но думаю, ты полная хозяйка положения. Пьер согласился на надбавку, только чтобы заполучить сфинксов, значит, их конечная стоимость зависит только от нас.
— Погоди, — после паузы произнесла приятельница. — Я не просила тебя продавать никаких сфинксов! Речь шла о продаже коллекции!
— Но Пьер выдвинул это условие…
— Что он о себе думает?! — Теперь Наталья говорила с настоящей злостью. — У него есть деньги, прекрасно, но это еще не значит, что он может купить всех и все на свете! Есть вещи, которые не продаются!
— Смешно… — Александра была изумлена таким решительным отпором. — Это ведь не твоя семейная реликвия… Сфинксы для тебя ничего не значат! Делавини, как видишь, расстались с ними за деньги, хотя боготворят своего предка-полковника, а тебе-то должно быть все равно, лежат они там перед воротами или нет… Тем более ты в этот дом носа не показываешь!
— Условие неприемлемо! — заявила собеседница. — Неприемлемо и абсурдно! Я продам рисунки, и больше ничего! Точка! Только об этой коллекции и шла речь, когда мы с Пьером говорили впервые! Я не собиралась продавать ему сфинксов… Какая наглость!
— Я тебя не понимаю! — в сердцах воскликнула Александра. — Это две совершенно ничем не примечательные садовые скульптуры, я тебе таких найду десяток, если хочешь! Можешь расставить их по всему саду и наслаждаться! Лессе сам мог бы накупить их сколько угодно! Уникальность ситуации в том, что ему нужны именно эти! Задался человек целью возродить парк поместья в его первоначальном виде… Это благородная задача, в конце концов!
— Сколько он тебе пообещал за то, чтобы ты меня уломала? — сухо спросила Наталья.
— Нисколько… —
Она старалась сохранять равнодушный тон, чтобы исключить подозрения в своей личной заинтересованности. И впрямь, что должна была думать Наталья? «Я осталась ночевать у Лессе, выдвинула такое вот неожиданное предложение… Она могла решить, что мне и в самом деле сунули взятку…»
Телефонная трубка некоторое время молчала. Наконец собеседница уже без прежнего пафоса проговорила:
— Словом, передай, что я не согласна. В «Доме полковника» все останется, как было.
— Позволь еще вопрос, — помедлив, ответила Александра. — Этот дом что — часть культурного наследия Франции? Он внесен в списки достопримечательностей департамента? В нем поэтому ничего нельзя менять и перестраивать? Ты подписала какие-то бумаги на этот счет и, если продашь сфинксов, тебя оштрафуют так, что никакой «клад полковника» не спасет?
О «кладе полковника» художница упомянула случайно, потому что он подвернулся ей на язык. Однако Наталья издала отрывистый возглас, словно случайно наткнулась на что-то острое.
— Как ты сказала? — переспросила Александра.
— Лессе говорили с тобой о «кладе полковника»?
— Конечно нет! — с возмущением отвергла это предположение художница. — Они вообще на редкость адекватные и практичные люди. Так, к слову пришлось. Ну, если ты категорически против продажи сфинксов, я попробую договориться с ними иначе… Но, повторяю, многое теряешь… Я бы на твоем месте вообще избавилась от этого дома, уж очень у него дурная слава…
— Это мой дом и мое дело, продавать его или нет! — бросила Наталья. Помолчав, добавила чуть мягче, словно пытаясь как-то загладить свою резкость: — Дом, разумеется, не под охраной государства. В сущности, это просто двухэтажный каменный сарай… Дело в другом… Честно говоря, я вызвала тебя из Москвы не только ради продажи рисунков…
— Чудесно! — Александра встала с постели, прихватив с собой телефон, и подошла к окну. Откинув, один слой за другим, полотнища опущенных штор, она отворила створку и всмотрелась в темноту парка, не нарушаемую ни одним огоньком. — Лессе тоже, насколько я понимаю, рисунки волнуют в последнюю очередь. Зачем же ты меня позвала?
— В этом доме есть загадка, которую я не могу разгадать, — тихо проговорила Наталья. — Ни я, никто здесь… У меня нет сил, я уже сдалась. А ты сможешь! Думаешь, я сама верю в привидения?
Ни капельки… И все же… Там что-то есть. Что-то не то!
— Я согласна с тобой, — вздохнула Александра. — Я тоже думаю: там есть нечто, что сводит с ума или даже убивает слишком чувствительных людей. И ты отчего-то думаешь, что я с этим справлюсь. А я вот не хочу рисковать! Если сделка сорвется, я просто брошу все и уеду в Москву!