Ш.Л.ю.Х.И.
Шрифт:
— Может, это внесет необходимую толику волнений в мое тупое похотливое существование.
— Обязательно внесет, похотливая ищейка. — Она невольно напряглась. — Ну в чем дело? Что там Стефани сделала?
— Не то, что сделала, а то, чего не сделала или не рассказала мне.
— Не имею ни малейшего желания продолжать разговор.
Я спросил безо всякой надежды:
— Как вас зовут?
— Лиза Фрейзер.
— И вы, девушки, живете здесь вчетвером?
— Да.
— Вы, Стефани, Рона и кто еще?
— Элис Медина. Она стюардесса, теперь где-то в Европе. Мы все ведем вольный образ жизни.
— Ей-богу, смахивает на бордель.
Она усмехнулась:
— Ладно, чего доискиваться истины на пороге. Давайте-ка зайдем на минутку.
Я послушно проследовал за ней через переднюю в просторную гостиную, решительно старомодную, чуть ли не благоухающую лавандой. Это меня несколько обескуражило, я ожидал увидеть вычурную мебель и любительские гравюры.
Она села в обитое ситцем кресло, предложив мне место на кушетке:
— Что бы ни было у вас на уме, лейтенант, почему бы нам не покончить с этим, и вы сможете уйти, да и я останусь довольна.
Она скрестила ноги, ее грудь словно напряглась под тонкой материей.
— В чем дело? — тоном командира спросила она, поймав мой взгляд. — У вас что, сдвиг на почве женской груди, что ли?
Пойманный так по-детски на месте преступления, я уставился на ее хмурую физиономию. Она неприятно резко засмеялась:
— Это многое объясняет. Смешной недотепа, да еще, наверное, с материнским комплексом.
— Все-то вы знаете. Я вот только что понял, что представляет собой эта ваша школа. Вы учите не любви, а словесному поносу.
— Не пытайтесь со мной пикироваться. Рассказывайте то, что собирались, да поживее.
Я начал довольно сдержанно:
— Меня интересует образ жизни вашего дома на четыре девичьи персоны. Вы сказали, Элис Медина стюардесса. На что живут остальные?
— Я свободный художник. — Она даже не старалась скрыть скуку. — Рона занимается торговлей у своего брата за проценты. Стефани подрабатывает как манекенщица, но лишь когда на нее найдет охота, не слишком часто. У нее еще есть рента с доставшегося от матери наследства, и это не дает развиться в ней комплексу вины, когда она чувствует отвращение к труду.
— И вы не видели Рону Генри с прошлого четверга?
— Да. А что вы так интересуетесь Роной? С ней что-нибудь случилось?
— Этот вопрос я задаю сам себе. Она что-нибудь сказала уходя?
Она задумалась на секунду:
— По-моему, она собиралась на очередную продажу. Эти места Рона исходила вдоль и поперек.
— Вы знаете ее брата?
— Чака? Он дает нам время от времени попользоваться своим пляжным домиком. Стефани провела там уикэнд. Вы и сами это знаете.
Что за чертовщина, подумал я уныло. По логике вещей оставалось только сдать свой полицейский жетон и пройти трехгодичный курс психоанализа. Встав с кушетки, я улыбнулся рассеянно Лизе Фрейзер и направился к двери. Она вскочила вслед за мной, вбежала в переднюю и загородила спиной дверь.
— Погоди, Шерлок! — Она была настроена весьма решительно. — Ты отсюда не выйдешь, пока не расскажешь мне все!
— Если б я все знал, то не задавал бы дурацких вопросов. Почему бы вам не спросить Стефани, когда она вернется? Может, она ответит.
Лиза покачала головой:
— Тебе придется рассказать чертовски много, если хочешь отсюда выбраться, лейтенант!
Схватив ее за талию и приподняв над полом, я повернулся и поставил девушку на место, уравняв наши позиции. Зеленые глаза упреждающе сверкнули, и в следующий момент она решила хорошенько мне вмазать. Я успел увернуться, ее рука лишь задела мое левое плечо. В этот миг, потеряв равновесие, она невольно упала на меня, от неожиданности навалившись всем телом. Боясь очередного удара, я обхватил ее очень крепко. И вдруг ярость в ее зеленых глазах постепенно стала меркнуть, а тело медленно слабеть. Она мягко поводила бедрами, словно отзываясь на мои непроизвольные послания. Движения становились интенсивнее, и я почувствовал в своем теле прилив крови. Она что-то шепнула хрипло, опуская веки. Нежно прижала свои губы к моим и мягко ввела язык в мой рот. Я нежно начал одной рукой поглаживать ее наливавшуюся грудь, а другую повел вдоль талии, ниже, к трусикам. Я почувствовал волнение ее тела, у меня заныло в паху. Но стоило мне лишь подумать о быстроте всего происходящего, как она мягко оттолкнулась от меня.
— Нет, — произнесла она осипшим голосом, — не сейчас. Не стоит заходить так далеко.
— Почему нет? — Я тоже невольно отстранился. — Такое прекрасное начало хорошо бы завершить.
Она провела кончиком розового языка по нижней губе и сказала задумчиво:
— Не следи я за собой, лейтенант, меня бы по вашей милости выпроводили из нашей школы под барабанный бой!
— Каждая религия нуждается в своих мучениках.
Она резко распахнула дверь:
— Будет и на нашей улице праздник.
Следовало бы что-нибудь на это ответить, но я решил пустить все на самотек. По-прежнему ощущая покалывание в низу живота, небрежно улыбнувшись на прощанье, я поспешил к автомобилю. Не успел я сделать и трех шагов, как дверь позади меня захлопнулась, я остался в дураках.
Часы показывали начало третьего, и желудок требовал завтрака. Я прихватил сандвич и кофе и подумал, чем бы заполнить пару часов до визита к Чарлзу Генри. Без особой надежды зашел в городской морг. Служитель уведомил, что за уик-энд поступил только шестидесятилетний мужчина, скончавшийся во время игры в гольф на тринадцатой лунке. Ключа к разгадке моей задачи это не дало, поскольку тринадцатая лунка никоим образом не помогала мне отыскать тело Роны Генри.
Повинуясь внезапному порыву, я решил заскочить к шерифу в офис. Вдруг кто-нибудь в мое отсутствие доставил ее тело — в подарочной упаковке. Аннабел Джексон таинственно взглянула на меня поверх пишущей машинки:
— Эл Уилер, шериф с полдня уже вас поминает, я даже подумала, может, это как-то вам передалось.
— А что же сержант Стивенс? — поинтересовался я громогласно. — Я думал, этот светлокудрый шерифский любимчик где-то здесь.
— Его с полудня нет.
— Что же есть у Стивенса такого, чего не хватает мне? — потребовал я ответа.
Она задумалась немного дольше, чем требовалось.
— Хороший вопрос. Вы оба развратники, конечно, только он по-юношески более прямолинейный.
— Вот до чего вы опустились, — произнес я с горечью. — Мальчишек соблазняете. Домашним печеньем со стаканом молока за задвинутыми шторами дома после школы!
И я проследовал, игнорируя ее пренебрежительное фырканье, в кабинет к шерифу.
Лейверс встретил меня тем самым приветственным рыком, который он обычно приберегал для ненасытного соседского кота.