Шаг из тьмы

Марс Остин

— И что, это отменяет твоё преступление?

Бойцы переглядывались, Ирмис выглядела так, как будто не верит, что её могут не отпустить, молчала, требовательно смотрела на Веру. Вера нехорошо усмехнулась и качнула головой:

— Какого же вы здесь высокого мнения о собственной значимости. Ничего, я это поправлю. Заберите её.

Эрик кивнул Кайрис, она и двое парней с Ирмис исчезли, Эрик осмотрелся, задержав взгляд на тёмной подпалине на паркете, поднял взгляд на Веру. Она смотрела в его глаза, отстранённо

любуясь переходами цвета, зелёные стрелы от центра были похожи на копья, атакующие окружающую серость.

«Красиво, блин.»

— Госпожа в порядке? — с лёгкой иронией спросил он.

— Госпожа почти привыкла, — кивнула она, сама не понимая, шутит ли.

Эрик нахмурился, осмотрел её с головы до ног, обернулся, изучая комнату, опять посмотрел на Веру, чуть мягче, но всё ещё с иронией, спросил:

— Я могу что-нибудь сделать для госпожи?

— Ты умеешь делать причёски?

— Нет.

— Тогда не можешь. Идите с миром. И не расслабляйтесь. У меня ещё макияж, мало ли, что может случиться.

Он помолчал, ещё раз осмотрел комнату, внимательно заглянул в глаза Вере, чуть улыбнулся и медленно склонил голову — Есть не расслабляться. Разрешите идти?

— Иди, — фыркнула она, не сдержав улыбку — вариант Эрика при исполнении ей нравился больше, чем та пьяная скотина на пикнике. Он что-то понял, улыбнулся шире и вышел из комнаты, кивнув второму солдату. За ними закрылась дверь, Вера села на стул и стала вынимать из волос заколки.

5.38.13 Лучший придворный министр

Время подбиралось к четверти шестого, Вера стояла на коленях на диване, согнувшись буквой зю, и пыталась нарисовать стрелки при помощи крохотного зеркала из косметички, поставленного на спинку дивана. Большого зеркала здесь не было, здесь вообще никакого не было.

«Идеальное место для сборов на бал.»

В кабинете открылась дверь, раздались шаги министра Шена, он подошёл и символически постучал в отодвинутую ширму. Вера посмотрела на свои ноги в чулках, хотела встать и надеть юбку, но министр вошёл, не дожидаясь её разрешения.

«Как обычно.»

Она довела до совершенства стрелку, придирчиво осмотрела обе, закрыла подводку и села на диван нормально, подняла глаза на министра. Он стоял в проходе, глядя на неё, как на чужого ребёнка, измазавшего краской его квартиру, с бессильной безысходной злостью.

Вера приподняла брови, приглашая его высказываться, он отвёл глаза, помолчал, нервно поправил рукав, сунул руку в карман. Посмотрел на Веру, и наконец прошипел с тщательно сдерживаемым раздражением:

— Это была лучшая придворная парикмахерша.

Вера огрызнулась:

— Ваша лучшая придворная парикмахерша пыталась обжечь мне лицо.

Он поморщился и отвёл глаза, гораздо тише ответил:

— Вы под щитами.

— Она

об этом не знала. Удалась попытка или нет, не важно, намеренье остаётся намереньем.

Он отвернулся, с силой потёр лицо, медленно выдохнул и опустил руки. Постоял молча, обречённо махнул рукой, как будто открещиваясь от этой ситуации, ещё раз посмотрел на Веру, нахмурился:

— Вы собираться думаете? Чем вы тут час занимались, нам выходить уже надо.

— Что?! — выпрямилась Вера, — вы издеваетесь?

— Вера, мы опаздываем…

— На меня напали в вашем кабинете второй раз за месяц! Вы где были в этот момент? Мне хамит швея, мне сшили какое-то дерьмо вместо платья, мне пытались обжечь лицо, у меня грёбаного зеркала нет, как я должна собираться?!

— Вера, — он поднял ладони, попытался примирительно улыбнуться, хотя она и видела, как трудно ему это даётся, — давайте мы потом поругаемся, а? А сейчас вы поторопитесь, ладно?

— Нет, не ладно.

Он посмотрел на неё, она отложила косметичку, села ровно и положила ладони на колени, посмотрела министру в глаза туповато-невинным взглядом волка в овечьей шкуре, улыбнулась и провозгласила:

— Нам нужно поговорить.

— Сейчас? — полузадушенно выдохнул министр, она медленно кивнула:

— Именно сейчас. Сядьте, пожалуйста, это долгий разговор.

— Вера… — его начало потряхивать от раздражения, она улыбнулась с ласковой стервозностью:

— Хорошо, я подожду, — закинула ногу на ногу и стала рассматривать ногти. Министр развернул себе стул, на котором она его затягивала в корсет, сел и уставился на Веру с бесконечным желанием убивать.

— Я вас слушаю.

Вера посмотрела на него молча пару секунд, просто с удовольствием наблюдая, как он раскаляется, и тихо, мягко сказала:

— Мы поговорим об этом один раз, и больше не будем никогда, я надеюсь.

Министр медленно закрыл глаза и кивнул, Вера продолжила:

— Если мы куда-то собираемся, и мне для этого нужно сделать причёску (час), ногти (ещё час), платье (ещё час) и макияж (ещё час), а до выхода у нас два часа, знаете, что это значит?

— Что вы останетесь без макияжа? — с трудом удерживая ровный тон, предположил министр. Вера улыбнулась и качнула головой:

— Нет, это значит, что мы опоздаем. На два часа, значит на два часа. На три — пусть будет на три. И вы можете тут орать, бегать, плясать, психовать, пить, можете делать что хотите — от ваших психов я быстрее собираться не начну. Зато если вы будете мне гавкать под руку, я сделаю ошибку, мне придётся переделывать, и мы опоздаем ещё сильнее, в лучшем случае. В худшем — я пойду с чем-то, сделанным плохо, это испортит мне настроение на весь вечер, а я из-за этого испорчу настроение всем, кто там будет, вам в первую очередь. Вы меня услышали?