Шаг в небо
Шрифт:
– Тогда я спрошу, – я решил подергать моего собеседника. Или как его назвать? Следователя? – Вот вы говорите, что мы вышли из одной колыбели. Почему же тогда вы сохранили все предыдущие достижения, не откатились в развитии, а мы нет? Ваши предки сохранили корабли, технологии, научные достижения, а наши? Прилетели сюда и все поломали? Или пропили? Мы же, как я понимаю, были в одинаковых начальных условиях? Или может, мы не туда прилетели?
– Вы опять задаете слишком много вопросов, – сенту не понравилось мое любопытство. – Всему свое время.
– Хорошо, – наседал я – ведь совершенно очевидно, что вы летели именно сюда и именно с определенной целью. Готовились заранее, языки учили. А вот ваши дети уже не учили. Это значит только одно – язык им не понадобится. Видимо не с кем будет на нем общаться, так ведь? Ведь очевидно, что вы уже дано нас приговорили! Ждете только отмашки, брикета не жалея. Что вы ждете? И не правда, что не ищите! Вы только и делаете что ищете. Только непонятно почему вы от меня хотите что-то узнать. Есть гораздо более достойные люди!
Я почти кричал. Зря я так. А сент меня выслушал спокойно и словно ничего не происходило спросил:
– Скажите, вы чувствуете нарушение баланса, взаимоотношений в вашей природе? Нет, я неправильно выразился. Очевидно, что чувствуете. Вы же в крысобоях служили. Как вы объясните себе такое изменение?
– Я думаю, что в результате тотального подавления человека, которое вы осуществляете, в результате страшного побоища у человечества изменился общий психологический фон. Все боятся. И страх подавляет! Очень просто. Ну, а природа чувствует – царя природы больше нет. Есть безмолвная жертва.
– Да вы правы отчасти, – согласился сент. – А раньше такое бывало в вашей истории?
– Ну, очень похожее было в одной стране. В моей. Я времена Сталина имею в виду, – эта мысль мне только сейчас пришла в голову. – Но до конфликта с природой не дошло. Однако миллионы людей шли на смерть и не сопротивлялись.
– Ага! Вот видите! – обрадовался Михаил. – Значит нельзя на нас всю вину сваливать. У вас самих такое регулярно происходит! Так что это просто нормальное развитие!
– Не передергивайте, я вам привел единственный пример, который я вспомнил, – хотя какие-то смутные мысли вертелись в голове. – Да и то, ситуация была похожая. Перебили в стране самую элиту. Выборочно били тех, кто был носителем культуры, знаний, духа…
– Вот вы употребили термин – носители духа, – перебил меня Михаил. – Что вы под этим имеете в виду? Поясните.
– Спросите что-либо полегче. Аристократию, – тут я задумался, вспомнив вялых держателей престола. – Хотя нет. Не в происхождении дело. Убивали по какому-то страшному выбору. Всех лучших. И уже некому было сопротивляться. Мне непонятно…
– Что вам непонятно? – насторожился сент.
– Я вот подумал – ведь и те, кто революцию делал, были смелыми, деятельными людьми. А их перебили, как свиней на бойне. Никто и не пикнул, – я понял, что запутался. – Не мучайте меня вопросами, на которые я не могу ответить.
Тут я вспомнил.
– А, вот! У меня книжка есть старинная. Там тоже похожее описано. Только давно это было.
– Книжка? – мне показалось, что сент встревожился. – Откуда? Совсем старая?
– Да я нашел её в библиотеке! Когда там работал. Вы её при погрузке обронили. Не оставлять же на улице. Очень старая. Еще на церковно-славянском.
– А где она? – сент обрадовался, как будто нашел драгоценность. – У вас дома?
– Да, – начал было я, но боязнь за Надю остановила меня. – Она была у меня, но потом я потерял её. Наверное, когда на велосипеде ехал, выпала из кармана.
– Очень интересно. Мы ведь специально ищем старинную литературу. Нас мучает тот же вопрос, что и вас, – сент опять вернул в голос вкрадчивые нотки. – Почему вы в развитии пошли другим путем. А может и не потерялась, а просто, положили где-то и забыли. Мне очень интересно. Я бы помог найти.
– Давайте так! – после паузы продолжил Михаил. – Вы сейчас отдыхайте, пообедайте, погуляйте по модулю. Не стесняйтесь. А завтра утром я к вам наведаюсь. Поболтаем.
– Я не думаю, что у меня есть выбор, поэтому с удовольствием приму ваше предложение, – я поймал себя на мысли, что начал разговаривать в манере сента. Как в не очень хорошем романе об английском клубе.
– Вот и чудненько! – сент остановился и нажал кнопку на своем пульте. Оказалось, мы стоим рядом с моей камерой. Или комнатой. – Вот мы и пришли, до завтра. Простите, у меня сегодня еще дела. Дежурство.
В камере, после уже собственных манипуляций с пультом управления, я почувствовал себя просто выпотрошенным. Не знаю почему, но после этого званого ужина меня сморил сон. Я еле добрался до лежака и рухнул носом вниз. Спать… Спать…
Глава тридцать первая
Из сна, тяжелого, как обморок, меня выдернул Михаил.
– Ну, вы и соня! – делано-бодрым голосом разбудил он меня, – всю ночь продрыхли и ещё день хотите захватить! Прямо как младенец.
– Что-то я не помню за собой такой апатии, – сон улетел, лишь легкая отупелость сидела гвоздем голове. – Это, видимо, пища у вас необычная.
Я не сомневался, что они мне подсыпали какую-то гадость. Не верилось мне в их жизнерадостное приглашение гулять, где вздумается, и смотреть, что захочется.
– Ну, зачем так негативно мылить? – сент чуть поубавил деланного дружелюбия в голосе. – Вы давайте, просыпайтесь, завтракайте, я на обратном пути к вам заскочу.
Можно подумать, у него другие дела кроме меня есть.
А они продолжают мне давать земную пищу, хоть и понятно, что это игра. Опять обычный земной завтрак. Явился он опять, как только я проглотил последний кусочек тоста. Видимо у них тут камера стоит. И ещё одну вещь я заметил. В комнате было два глубоких кресла. Сент сел в одно из них. В то, за спиной которого был небольшой торшер. Он светил так, что лицо Михаила было в тени. Жестом он пригласил меня занять второе кресло. Торшер светил мне в лицо. Ну, хоть не двухсотваттная лампа. Но методы у всех одинаковые. Умники.