Шаг за черту
Шрифт:
«Думай не так». Ганди, который в молодости получил западное юридическое образование, за свою жизнь изменился больше, чем обычно меняется человек. Гханшьям Дас Бирла, в свое время один из самых богатых людей в Индии, поддерживавший Ганди и его партию, сказал как-то: «Ганди меня младше. Но Ганди решил идти обратно в Средневековье». Так что, думаю, вряд ли ребята из Apple имели в виду это направление революционной мысли. Они увидели в Ганди просто «иконку», то есть только лицо, которое все узнают даже через полвека. Кликни по иконке два раза, и откроется весь набор тех благих качеств, которые Apple хотела бы соединить в сознании потребителя с собой: «нравственность», «инициативность», «безупречность», «успешность» и так далее. У них выстроен целый ряд: «Махатма» («великая душа», «воплощение добродетелей»), мать Тереза, далай-лама, Папа Римский.
Возможно, компания Apple даже начала отождествлять себя с маленьким
Другими словами, Ганди сегодня стал чем-то вроде спортивного символа. Превратился в фигуру абстрактную, вне-историческую, постмодернистскую, отделился от своего времени, стал некой отвлеченной идеей, одним из символов, входящих в джентльменский набор культуры, и его можно заимствовать, извратить, использовать в своих целях, и к, черту историю вместе с ее правдой!
Когда на экранах появился «Ганди» Ричарда Аттенборо, он изумил меня своим типично западным антиисторическим мифотворчеством. Ганди в фильме превратился в гуру, который преподносит Западу модную нынче Мудрость Востока, в Христа, который гибнет (а перед тем не единожды объявляет голодовки) во имя спасения жизни других людей. Фильм преподносит историю борьбы Ганди таким образом, что получается, будто англичане, столкнувшись с философией ненасилия, пришли в такое смущение, что сами взяли и убрались из Индии; как будто свободу можно получить через достижение нравственных высот, неведомых ранее завоевателю, чтобы тот отступил, подчиняясь уже своей морали.
Но даже тот символический, упрощенный, голливудский Ганди обладал такой мощью, что фильм, безусловно, оказал сильное влияние на освободительную борьбу во всем мире. Об этом с восторгом рассказывали мне и борцы против апартеида, и сторонники демократии из стран Южной Америки. Возрожденный, обретший после смерти новую известность, интернациональный Ганди стал идеалом, по-настоящему воодушевлявшим людей.
Беда лишь в том, что этот идеальный Ганди, без конца читающий проповеди и наставления («С вашим „око за око“ весь мир ослепнет»), невыносимо скучен, блеск его остроумия виден лишь в одном эпизоде (когда на вопрос, что он думает о западной цивилизации, Ганди отвечает своей знаменитой фразой: «Западная цивилизация? Неплохая идея»). Один из самых сложных и противоречивых людей двадцатого века, настоящий Ганди — если еще можно говорить о нем настоящем после нескольких десятилетий сплошной идеализации и корректировок — в жизни был куда интереснее. Индийский писатель Г. В. Десани, очень тонко чувствовавший оттенки смысла, перевел его полное имя — Мохандас Карамчанд Ганди — на английский язык как «Деятельно-Невольничий Обаятельно-Лунный Бакалейщик». Так вот личность Ганди была не менее удивительна и противоречива, чем его имя.
Бесстрашный перед британцами, Ганди боялся темноты, и возле его постели всегда стояла зажженная лампа.
Он страстно верил в необходимость единства, но не сумел договориться с Джинной, и впоследствии именно их разногласия привели к Разделу. (Ганди протестовал против назначения Джинны председателем Конгресса, вероятно не желая признать усиление сепаратистских настроений и Мусульманской лиги; а когда под давлением Неру и Патела [123] отозвал ранее сделанное Джинне компромиссное предложение занять в национальном правительстве пост премьер-министра, тогда исчезла последняя слабая возможность избежать раскола. И, несмотря на все свое бескорыстие и скромность, на съезде, когда Джинна подвергся яростным нападкам Конгресса, Ганди даже не попытался вступиться, потому что, обращаясь к нему, Джинна называл его не «Махатма Ганди», а попроще — «господин Ганди».)
123
[Сардар Валлабхбхай] Пател (Патель, 1875–1950) — индийский политический деятель, впоследствии министр внутренних дел. Его называли Железным Индийцем или просто Сардаром, что на многих языках Индии значит «вождь».
Ганди вел скромную жизнь аскета, но, как однажды пошутила Сароджини Найду [124] , «Индия дорого заплатила за то, чтобы он жил в бедности».
124
Сароджини Найду (Найду, 1879–1949) — участник движения за независимость, поэтесса, прозванная Индийским Соловьем. Первая женщина, возглавившая Индийский национальный конгресс и ставшая губернатором (в штате Уттар-Прадеш).
Он мечтал облегчить жизнь неприкасаемых, но в сегодняшней Индии неприкасаемые, которые теперь называются далитами и представляют собой хорошо организованную политическую силу, чтят память не Ганди, а его политического противника д-ра Амбедкара, и установили памятник д-ру Амбедкару, а не Ганди.
Человек, сделавший сатьяграху [125] политическим инструментом, Ганди вынужден был отойти от политики и большую часть жизни провел за разработкой своих эксцентричных теорий — о вегетарианской пище, работе кишечника и полезных свойствах человеческих экскрементов.
125
Сатьяграха (санскр. стремление к истине) — концепция непротивления, ненасильственной борьбы.
В шестнадцать лет — когда Ганди получил тяжелую психологическую травму, узнав, что в момент смерти отца занимался любовью со своей женой Кастурбай, — он дал обет безбрачия, не помешавший ему, однако, в преклонном возрасте «экспериментировать с брахмачарьей» [126] (как он это называл, а эксперименты его состояли в том, чтобы проводить ночь в одной постели с обнаженной молодой женщиной, как правило женой друга или единомышленника, приезжавшей к нему по его просьбе), чтобы убедиться в своей независимости от потребностей плоти. (Ганди верил в индуистский постулат, что, не расходуя «жизненную жидкость», можно глубже постигнуть духовное.)
126
Брахмачарья (санскр. стремление к Брахме) — воздержание, безбрачие.
Ганди, и только Ганди, сумел обеспечить тот размах, который приняло освободительное движение, охватившее все слои общества, но свободная Индия, едва появившись на свет, пошла после Раздела по пути модернизации и индустриализации и оказалась не похожа на Индию его мечты. Потому первое национальное правительство возглавил не он, а бывший его ученик Джавахарлал Неру, главный в те времена поборник нововведений.
В начале своей политической деятельности Ганди, разумеется, верил в методы ненасилия, считая, что сатьяграха принесет свои плоды всегда, при любом режиме, даже фашистском. Позже ему пришлось пересмотреть свои взгляды, и он пришел к выводу, что если она и возымела действие на британцев в Индии, то причиной тому был особый склад британского характера, на других могла бы и не повлиять. Так примерно это и показано в фильме Аттенборо, который, однако, усматривает здесь ошибку.
Очень многие думают, что Индия обрела независимость исключительно благодаря политике непротивления. (Думают и в Индии, и за ее пределами.) Однако во время индийской революции, разумеется, шли в ход и насильственные методы, потому-то, разочарованный, Ганди в знак протеста отошел от политической борьбы. Кроме того, свою роль сыграло как ослабление британской экономики в годы Второй мировой войны, так и тянувшийся с середины 1930-х годов кризис колониальной системы, о чем пишет в своей книге «Свобода или смерть» британский писатель Патрик Френч, что в итоге помогло делу формирования освободительных движений вообще и освобождения Индии в частности никак не меньше, чем сатьяграха. В действительности не она стала ключевым фактором падения раджа (британского владычества). Движение непротивления можно считать лишь отдельным периодом борьбы за освобождение, определившим на какой-то момент политику Конгресса, но к результату привели другие, менее явные и более темные, силы.