Шаги за спиной
Шрифт:
Потом – прощай лишний заработок, на который не нужно было соглашаться с самого начала. Правильно говорил Скрудж Макдак: деньги нужно зарабатывать головой, а не руками.
Что-то в этом роде он точно говорил.
Пятнадцать минут урока уже прошло. Наташка разговаривала о том, какая у них сейчас тупая учительница по музыке и Валерий, слушая в-полуха, думал, что то же самое сейчас говорят о нем десяток таких же точно Наташек, о том, что все это, в конце концов, не так уж и важно, когда-нибудь жизнь изменится, когда-нибудь Людочка-чка все же согласится…
И вдруг зазвенел телефон.
– Это вас, – удивилась Наташка. – Вы
– Никому.
Он взял трубку.
– Привет, музыкант, – произнес голос. – Тебе уже передали, что я тебя убью? Так вот. Я тебя убью не сразу.
Я хочу, чтобы ты испугался. Ты будешь видеть меня везде.
Ты будешь шарахаться от меня то здесь, то там. Ты будешь бежать от меня, падать, изо рта кровь, легкие в клочки.
Будешь бежать и будешь знать, что не убежишь. Это будет весело. И закончится не так быстро, как тебе хотелось бы.
Валерий бросил трубку. Наверняка розыгрыш, устроенный кем-то из обиженных учеников. Но придумано мрачно.
– Ладно, будем играть, – сказала Наташка, предчувствуя шаги за дверью.
– Нет, не будем, – ответил Валерий, – мне нужно идти.
За шторами догорал день и обещал еще долго догорать.
Сейчас парк был полон гуляющих пар, там девушки, вкусные как леденцы, держались за локти бритоголовых остолопов с бычьими глазками, другие вешались на шею с теми же детскими ужимками, с которыми вешались на шею папочкам и мамочкам лет десять назад, третьи гуляли с колясками, оставив ненаглядных заниматься полезной работой. Сейчас в парке так хорошо, что она просто не может не пойти туда. В конце концов, мы же договорились встретиться!
– Нет, мы будем учиться! – сказала Наташка, – я хочу учиться, мы вам деньги платим.
– Еще не заплатили, – ответил Валерий и поднялся.
Наташка разревелась и грюкнула крышкой инструмента. В коридорчике Валерий встретил мамашу, уже с деньгами в руке, извинился, соврав, что перезвонит, и сбежал. Сбежал второй раз за сегодняшний день.
Акации под дождем. Дождь все-таки пошел еще раз.
Прогремело в разных сторонах неба и вот мальчик прикрыл голову ладонью и асфальт стал менять цвет. На двери написано мелом: «Кто ищет, тот найдет» – интересно, к чему бы это. Зная Рыжулька бросилась под ноги – видит убегающего, убегающего так и хочется укусить. Хочется двинуть ее побольнее, но ведь увернется. Так сочно впечатать ногу в линялое пузо, чтоб перевернулась и хряснула… А небо уже все в клочьях. Хорошо, что дождь кончается быстро. Нужно обязательно встретиться с ней сегодня. Она обязательно придет. Я это точно знаю. Я наливаюсь этим знанием – так вином наполняется рюмка, так лампочка наполняется светом, так жизнь наполняется смыслом, а тишина – мелодией. Нелогично, неверно, но я настолько уверен, что она будет там (даже сквозь дождь), что настроение не изменится, даже если ее там не будет. Как глупеют от чувств, со мной это впервые. Я увижу ее, от этой мысли тепло. В жизни всегда не хватает тепла. Акации наконец-то расцвели. Он шел и говорил сам с собой.
5
Акации в этом году цвели фиолетовым цветом, второй раз за всю его жизнь. В первый раз ему было только три года, он сидел на полу посреди комнаты рядом с тазом, таз был желтый, эмалированный, в нем плавали несколько свечей акаций. Цветы были красновато-фиолетовыми; молодая мать мыла окна и отважно наклонялась наружу, чтобы сорвать ему еще один цветок. Это
Может быть, она права, когда назначает свидания и не приходит.
Валерий был женат. Женат два года и имел ребенка, похожего на папу. Папой был неизвестный мужчина, живший где-то в пригороде и живший богато. Жена Ася ездила к нему частенько и оставалась с ним неделями (ребенок должен видеть отца!), а Валерий отмалчивался в чужой квартире с чужими кусучими родственниками, которых до жути хотелось искусать самому, да зуб неймет, хоть око видит; у чужих родственников были совсем чужие глаза, от этого хотелось кричать, плакать, рваться. Он так и делал: кричал, плакал, рвался, но про себя. Вслух он был холоден и вежлив и чуть-чуть нагл. Зачем нужен Людочке женатый мужчина?
Он вошел в парк; парк был почти пуст и почти прозрачен.
Оставалось пройти несколько боковых тропинок, где могла быть она. Где не могло быть ее, но все равно. Валерий прошел и никого не увидел. На дорожке стоял незнакомый молодой мужчина. Валерий постоял и пошел обратно. Колок повернулся еще раз. Струна в груди лопнула с негромким звоном. Лопнула и умерла. Оставалось сбежать окончательно, насовсем, навеки, навсегда. Насовсем, навеки, навсегда – в этом есть своя музыка… О чем я только думаю?
– Эй! – окликнул его мужчина.
– Да, – отозвался Валерий.
– Чего ходишь туда и обратно? Иди сюда.
Валерий подошел.
– Щас попишу.
– Вам ручку дать? – искренне не понял Валерий.
Мужчина расслабился. Он был на полголовы выше и чуть шире в плечах. Может быть, и не намного сильнее, но это выражение глаз…
– Зачем здесь ходишь?
– Жду девушку.
– Тогда будем ждать ее вместе.
Валерий продолжал стоять. Было неловко, от того, что он стоит молча.
– Ладно, давай для начала деньги, – согласился мужчина, – давай быстро, а то попишу.
Валерий молча отдал. Мужчина посмотрел и вернул обратно:
– Мелочь не нужна. Давай все.
– Больше нет.
– А если найду?
– Ищи.
– С такими деньгами к бабам не ходят.
– Ну… – ответил Валерий неопределенно.
– Потому она и не пришла.
– Это вы мне сегодня звонили? – предположил Валерий.
– Не я. А что сказали?
– Сказали, что убьют.
– Значит, убьют, – согласился мужчина, – особенно, если есть за что.
Они вместе пошли к выходу из парка, шли медленно и всю дорогу незнакомец объяснял Валерию что нужно делать с бабами, чтобы они приходили. По его словам это было не так сложно. Они расстались у станции метро почти друзьями.
Незнакомец вынул деньги, нашел двадцатку и подарил Валерию.
– Спасибо, – сказал Валерий, – но мне деньги сейчас не нужны.
6
Приближалась ночь. В кустах раздирался нелепо громкий воробей, призывая воробьиху; тишина становилась прозрачной, пропускающей сквозь свои слои дальнее шуршание автомобильных шин по лужам, детские голоса, гудок поезда, неуловимо знакомую мелодию, искаженную расстоянием до совершенства.