Шах нефтяному королю
Шрифт:
Ничего полезного для себя в «Северном» они не почерпнули.
Ваха, не дожидаясь ужина, прошел в выделенную ему комнату, развернул портативный телефонный терминал и позвонил в Москву Ильдасу Хорхоеву.
Тот, по-видимому, уже успокоившись, воспринял все эти неутешительные новости без раздражения. После того, как Ильдас снабдил его новыми инструкциями, Ваха вышел к Саиту и Беслану, которые не начинали трапезу, дожидаясь возвращения амира.
– Отложите ножи, вайнахи, – распорядился Ваха. – Доставайте паспорта с подмосковной пропиской! Мой старый кунак просил меня, чтобы мы как можно скорее приехали в эту проклятую Аллахом Москву!
Чертанов и его помощники находились всего в нескольких домах от комфортабельного убежища вайнахов. И, по странному совпадению, экс-гэбист, решивший вместе со своими сотрудниками остаться здесь на ночевку, тоже в эти минуты звонил в Москву.
– Очень хорошо, – неожиданно сказали на другом конце линии. – Мы как раз собирались вас побеспокоить… При первой возможности вылетайте в Москву! Есть основания считать, что «объект» либо уже в столице, либо появится здесь в ближайшие часы…
Глава 4
Ахмад оказался далеко не прост. Поначалу Протасов думал, что их ночная акция, в ходе которой была освобождена Тамара, – чистой воды импровизация. Но это было не так. Вернее, не совсем так.
После того, как они втроем посреди ночи уехали из ингушского села на реквизированной у Казбека машине, им пришлось завернуть во Владикавказ.
Но не надолго.
Во дворе четырехэтажного дома, чей первый этаж целиком занимало контролируемое выходцами из Грузии кафе, их прибытия ожидал подержанный микроавтобус «Мерседес» с осетинскими номерами. А также двое мужчин, один из которых сильно смахивал на покойного кахетинца Григория.
Один из встречавших – судя по выговору, тоже грузин – взял у Ахмада ключи от угнанной машины. Он сказал, что этот джип возле кафе оставлять нельзя. Его нужно перегнать в другое место и оставить во дворе какой-нибудь жилой многоэтажки. Безусловно, то была разумная мысль.
Другой мужчина, тот, что внешне походил на Григория, жестом пригласил всю троицу занимать места в поджидавшем их микроавтобусе. Говорил он только по-грузински – вероятно, на кахетинском диалекте. Поэтому общался он в дороге лишь с Бадуевым – Ахмад до семнадцати лет проживал в одном из сел Панкисского ущелья, где чеченцам-кистинам и грузинам вот уже более полутора веков приходится существовать бок о бок.
Наверное, эти двое, грузин и Ахмад, все специально так придумали.
Чтобы пассажиры, то есть Тамара и Протасов, не вздумали приставать к водителю с расспросами. Достаточно того, что Бадуев хорошо знает людей, которые им сейчас помогают. Девушке же и приблудному экс-легионеру располагать такими сведениями совершенно ни к чему.
Но они могли бы и не играть в такие игры. Протасову было по фигу, кто их водитель. Главное, что он куда-то их везет. Что же касается Тамары, то она, кажется, больше всего на свете хотела спать.
Хотя в салоне было восемь кресел, кроме водительского, Тамара уселась рядом с Протасовым. Окунувшись в сладкую дрему, она привалилась к своему соседу, беспечно положив ему голову на плечо. Александр, испытывая неловкость, метнул взгляд на Ахмада, сидевшего впереди, рядом с водителем. Не возбухнет ли чечен? Не заставит ли он невольного попутчика пересесть в другое кресло, подальше от опекаемой им девушки?
Но нет… Ахмад лишь раз обернулся в их сторону, а затем целиком сосредоточился на дороге.
Протасов, как и другие двое мужчин, так и не смежил век. Давало знать о себе нервное перевозбуждение. К тому же, воспользовавшись гостеприимством осетинов Дзамболовых, он капитально выспался в их доме. Так что сна у него сейчас не было ни в одном глазу.
Зато «юная леди», притомившаяся и сильно напереживавшаяся за последние несколько суток, постепенно погрузилась в глубокий сон. Привалившись к соседу бочком, она вдобавок еще протиснула свою сухую горячую ладошку в его сильную мужскую ладонь.
Так и держал он ее за руку, как маленькую испуганную девочку, по дороге до самого Моздока…
В Моздоке они тоже не задержались надолго, проведя лишь чуть более двух часов в частном доме на окраине этого города, куда их привез немногословный грузин. Здесь они умылись, переоделись и плотно пообедали. Заодно Ахмад осмотрел рану Протасова и сам сделал, причем весьма умело, перевязку.
Только сейчас Тамара узнала, что Протасов был ранен той ночью и что он сбежал из больницы, где ему сделали несложную операцию. Ахмад, хотя и соорудил новую повязку на грудь, назвал полученную Протасовым рану царапиной. Александр был того же мнения. Но Тамара теперь и вовсе смотрела на него как на героя – Протасов даже стал опасаться, что такое отношение к нему молодой женщины может вызвать ревность у Бадуева.
Последний и вправду пригласил своего компаньона по завершившейся тройной мокрухой акции выйти на крылечко, «поговорить». Протасов думал, что чечен скажет: «Держись от девушки подальше!» И порекомендует идти своей дорогой…
Но разговор, затеявшийся между ними, принял неожиданный оборот.
– Ты, кажется, в Москву собрался ехать, Александр? – сказал чеченец, бросив на него странный взгляд. – Надеюсь, твои планы не переменились?
– Мои планы остаются прежними. А что?
– Нам по пути, Протасов. Как ты смотришь на то, чтобы продолжить путешествие вместе с нами?
Протасов как-то сразу не нашел, что ответить. Воспользовавшись этой заминкой, Бадуев вытащил из нагрудного кармана пачку зелененьких купюр. Александр бросил на него удивленный взгляд.
– Что это?
– Американские доллары. Здесь десять тысяч. У тебя, кажется, столько было при себе? Возьми эти деньги, Александр, они твои.
Но Протасов не торопился взять у него пачку «зеленых».
– Ахмад, ты что-то путаешь, – сказал он. – Мои деньги забрали бандиты.
Ты же сам нашел барсетку с документами. Значит, в курсе, что негодяи присвоили мои баксы.