Shalimar. История с привкусом Востока

Ирсэн

Я уже встала со своего стула, когда поняла, что могу попытаться выдвинуть свои личные требования.

— Я попробую уговорить их, если не буду обслуживать клиентов в «Burlesque».

Вера оторвалась от заполнения каких-то бумаг и посмотрела на меня с полуулыбкой.

— А ты быстро схватываешь! Я бизнесмен, и мне нужно получать деньги. Ваше содержание требует вложений и затрат.

— Не смеши, то чем ты нас кормишь без труда можно назвать помоями, а все тряпки, что мы носим — дешевая китайская подделка.

— Тем не менее, ты должна зарабатывать и приносить мне прибыль.

— Я могла бы танцевать на сцене.

— Ты несколько переоцениваешь свои возможности, Мариса. То что ты вытворяла с Сол не назовешь танцами. Публика не будет все время вестись на ваши лесбийские уловки.

— Я могла бы научиться. Попрошу Сол меня поднатаскать.

Вера зависла в ожидании, щелкая шариковой ручкой в воздухе.

— Мне нужно подумать об этом… А теперь иди и принимайся за уборку.

Я вышла за дверь понимая, что шансы принять мое предложение практически равны нулю.

Хватая швабру и тряпку для пола, я направилась в центральный зал «Burlesque», где заметила Сол, оттачивающую свою новую программу на сцене. Ей единственной было позволено проводить время на первом этаже, для того чтобы совершенствовать свои навыки на шесте. Она была своеобразной звездой этого заведения. На ее танцы со стриптизом публика всегда смотрела с огромным желанием.

Под музыку «You push me» Мадонны Сол репетировала свой выход в красном нижнем белье.

Зрелище было что надо. Нужно было отдать должное этой блондинке, то что она вытворяла на шесте превосходило все мыслимые и немыслимые ожидания. Каждое движение ее тела, каждый мускул заставляли останавливать дыхание и замирать от дикого восторга. Ее фигура и яркая внешность были созданы для того, чтобы пленить мужской пол своей красотой.

— Наверное, ты стала бы очень развратной медсестрой, — я не удержалась от своего комментария в ее адрес, вспоминая ее слова о том, что раньше Сол училась на медицинском. Запрыгнув на край сцены, я свесила ноги и отставила ведро со шваброй в сторону. Мой взгляд упал на тело Сол, которое было влажным от пота. Девушка накинула полотенце на шею и глотнула простой воды из бутылки. Освобождаясь от изящных босоножек на высоченном каблуке, она выключила музыку и устроилась рядом со мной.

— Почему ты так и не закончила?

— Потому что нужны были деньги на обучение, — Сол вскинула плечами, и ее светлые волосы свесились на одну сторону. Она была красивой. Нет, каждая девушка здесь имела свои неповторимые черты, но в Сол красота выдавала породистость и благородство.

— А родители, они тебе не помогали?

Девушка замолчала, принимаясь вглядываться в одну точку на полу.

— Моя мать умерла, когда мне было семь, а отец никогда не хотел моего появления. Он бросил ее еще во время беременности.

— Сожалею… Мне вдруг стало стыдно за свое любопытство и уж тем более за наши конфликты и драку.

— Не нужно, — Сол гордо вскинула подбородок, и на ее лице застыла неестественная улыбка.

— Моя мать не заслужила звание называться настоящей матерью, она родила меня в шестнадцать и совсем мной не занималась. Знаешь, как она говорила мне, перед тем как пойти на очередное свидание. Ты испортила мне всю жизнь, маленькая дрянь. А потом она брала меня за подбородок и долго вглядывалась мне в глаза и добавляла, ты так на него похожа. Она уходила в дверь, и тогда я бежала ко окну, чтобы посмотреть как она садится в машину к очередной любви всей ее жизни. До сих пор помню как она махала мне рукой, чванливо жуя жвачку, одновременно поднимая стеклоподъемник. Я шла в свою комнату и ждала ее до самой ночи. Бывало она возвращалась пьяной и побитой. Это было самое лучшее ее состояние, потому что алкоголь всегда делал ее очень доброй. Тогда она гладила меня по волосам, пока я мазала ее синяки кремом, и приговаривала, ты единственная кто заботится обо мне.

Предаваясь воспоминаниям из детства, Сол осеклась, приказывая себе не заплакать. После долгого молчания она продолжила свой печальный рассказ.

— Когда она умерла, я не пролила не одной слезинки на ее похоронах и все из-за того, что мне больше не придется терпеть ее парня-бездельника, вечно торчащего у нас дома. Я ненавидела его, но мать я ненавидела еще больше, ведь из-за нее он постоянно жил с нами. У него всегда мерзко пахло изо рта сигаретами, смешанными с запахом вчерашнего перегара…

— Он обижал тебя?

— Он говорил что любил меня, а те кто любят не могут причинить боль. И я ему верила.

Эти слова заставили меня задуматься и содрогнуться. Трудно представить каково ей пришлось в этой жизни. Мое сердце целиком и полностью охватило сострадание, но я хотела дослушать ее историю, понимая, что ей было нужно кому-то выговориться.

— А что было с тобой после смерти матери?

— Началось мое странствие по приемным семьям. Одна, другая, третья. Они словно забирали щенка из приюта, и как-только щенок вел себя не так как им было угодно, мамочка и папочка отдавали щенка обратно.

Я положила руку на плечо Сол, но она лишь скинула ее.

— Только вот не нужно меня жалеть. Такая жизнь сделала меня той, какой я являюсь сейчас. Меня ничто не может сломать. Знаешь, как мама называла меня в детстве? «Таракан». Я долго не могла научиться ходить, и ползала до полутора лет. Сколько со мной всего случалась. Я падала с лестницы, разбивала голову, ломала руку, упав с детского стула. Все тело в порезах и шрамах. Она говорила я живее всех живых, поэтому и «таракан».

Все умрут, а я останусь, — прошептала Сол, но я четко услышала ее слова.

— А как же ты решила поступать в медицинский?

— Не знаю, члены моей последней приемной семьи были потомственными медиками, вот и я решила пойти по их стопам. Хотела, чтобы они мной гордились и еще больше полюбили меня. Своим поступком я пыталась доказать им, что они выбрали меня не зря, что как- будто я действительно их родная дочь.

— И они тоже отказались от тебя?

— Нет, нет. Они погибли. Несчастный случай. Автомобильная авария. Девушка печально вздохнула, вспоминая о тяжелой потере. — И тогда я все бросила, потому что некому было больше ничего доказывать. Я поняла, что моя любовь убивает. Всех кого я когда-либо любила — умерли.