Shalimar. История с привкусом Востока

Ирсэн

— Пожалуйста!!! — она нещадно била кулаками в дверь. — Помогите!!! Прошу… — ее голос стал хриплым и невнятным.

— Зови! Никто тебя не услышит. Блас зло усмехнулся, схватил ее за руку и силой бросил на холодный кафельный пол. Накрывая ее тело, он пригвоздил ее руки над ее головой и произнес. — Посмотрим, удастся ли мне на этот раз заставить тебя почувствовать настоящей женщиной. Не беда, если не выйдет с первого раза, правда Линарес? Мы ведь оба знаем, что у нас еще будет полно времени, чтобы все это исправить. Пока она извивалась под ним, точно змея, Блас не стал использовать всю свою силу, а просто напросто, прижал ее ноги коленями. Лухан отчаянно боролась за остатки самоуважения и личную неприкосновенность, но в итоге все ее действия оказались безрезультатны. Освободившись от узких боксеров, Блас, с легкостью преодолевая все преграды на своем пути, решительно вошел в нее, одним резким движением. Линарес вскрикнула, но ее молящий о пощаде стон, заглушила грубая ладонь мужчины. В полусознательном состоянии она закрыла глаза, не позволяя образу своего насильника завладеть сознанием, но сильный удар по щеке заставил глаза широко распахнуться. Тупая боль прошла сквозь нее. Это было словно толчок к активным действиям, защищать себя и свое тело от посягательств. Лухан, пытаясь освободиться, начала стучать кулаками по груди Бласа, но его толчки становились быстрее. Эредиа жестко врезался в неё, а затем, схватив девушку за острые скулы, заставил посмотреть себе в полные похоти и разврата глаза, кончил.

Когда он отрешенно отстранился, Линарес не произнесла ни слова, она лежала неподвижно, пытаясь слиться с полом, на котором он только что так бесстыдно брал ее тело.

Спокойно переступив через Лухан, Блас двинулся к душевым, чтобы смыть с себя все ее запахи и прикосновения, как будто они были ему ненавистны.

— Приведи себя в порядок, Линарес, выглядишь как дешевая шлюха! И немедленно отправляйся в комнату, — глядя на то, как девушка дрожит всем телом и заливается горькими слезами, лежа на кафельном полу, он состряпал надменную ухмылку и произнес:

— На сегодня я с тобой закончил. Пересилив рваное дыхание, он включил душ, с мыслью о том, что к тому времени, как смоет с себя последние следы собственных деяний, Лухан уже здесь не будет.

Заглушив слезы, девушка поднялась на полусогнутых ногах и подошла к зеркалу. Убрав нависшее на лицо спутанные пряди светлых волос, Линарес приказала себе успокоиться и молча натянула платье на все еще влажное тело. Из душевой разливался мелодичный голос Бласа, который напевал себе под нос какую-то ободряющую песенку пока мылся в душе. Лухан еще раз наградила себя испытывающим взглядом в запотевшем отражении, и начертив пальцем букву «V», молча отправилась в добровольное заточение.

Я металась по комнате, точно лев в клетке. Мне не давало покоя то, как Лухан посмотрела мне вслед, прежде чем, я вышла из душевой. Что-то такое было в ее взгляде, что меня пробрало насквозь. Я всем телом ощутила ее душевный надлом, но она всегда была молчалива, поэтому было сложно понять, что же на самом деле происходит в ее жизни.

Звук ключа в замочной скважине заставил меня насторожиться. Я обхватила себя двумя руками, ожидая появления по ту сторону двери.

— Лухан, слава богу! С тобой все в порядке?

— Да, — ответила она и молча побрела к своей кровати.

— Я же вижу, что что-то не так!

— Что ты хочешь от меня услышать? — неожиданно Лухан выдала свои настоящие эмоции и встала на дыбы. Девушки тот час же отвлеклись от своих насущных дел и уставились на нас, разинув любопытные рты.

— Я просто интересуешь как ты?

— Как я? Отлично, — Линарес пожала плечами, — просто замечательно. — Пилар, а как ты?

Девушки молча опустила глаза в пол, и затеребила края своей джинсовой юбки. На ее теле по-прежнему красовались синяки, а губа едва ли заживала после побоев.

— Фели, а ты??? Все хорошо??? О, да, Мариса все просто прекрасно, — Лухан всплеснула руками. — Мы живем в самом прекрасном месте на свете! Да тебе любая здесь скажет! Утром уборка, днем порка, вечером изнасилование. Но кого волнует, все же просто замечательно! Лухан сглотнула накрапывающие слезы и молча уставилась в бетонную стену.

— Он сделал тебе больно? — я не удержалась от своего вопроса и подошла ближе, стараясь поддержать ее, сжимая плечо, но Лухан резко отмахнулась, не желая чтобы ее жалели.

— Что в твоем понятии больно? Ты хочешь знать изнасиловал ли он меня? Хочешь знать как часто это со мной происходит? Я тебе отвечу… каждую чёртову пятницу, когда мы выходим в зал. Каждый грёбанный день, проведенный в приюте. Лухан перешла на шепот, потому что ее горло сдавило от слез. — Мне не больно! Мне уже не больно. Все хорошо! — эта последняя фраза прозвучала скорее как утешение самой себе.

— Лухан, — я попыталась обнять ее, но она мне так и не позволила.

— Вот только не нужно меня жалеть! Мы все здесь в одинаковом положении. Девушки приняли действительность, опуская глаза от стыда. В комнате повисло тяжелое молчание.

— И даже ты Мариса. Хоть, ты спишь только с ним, шлюхой ты быть не перестала. А теперь, если никто не возражает, я лягу спать, потом что завтра будет новый день и мне нужны силы, чтобы его пережить.

Я зависла в молчание, понимая, что своими расспросами сделал только хуже. А самое страшное было потом. Ко мне пришло осознание того, что я единственная кто понимал, что выбраться из этого страшного места не было никаких шансов. Некоторые вещи никогда не остаются позади. Все что мы натерпелись в стенах «Burlesque», было более чем достаточно для одной жизни, и поэтому меня снова охватила мысль о побеге, даже ценой собственной жизни…

Эти выходные отличались от всех остальных, проведенных в «Burlesque». Не знаю, было это связано с Лухан, или же девушки просто были измотаны и истощены длительным заключением, но в эту пятницу никто не улыбался и не вел себя наигранно непринужденно. Я стояла у барной стойки, с пониманием, что это начало большого конца. Впервые за все то время, что я здесь провела, мысль о собственной смерти меня не пугала и не тяготила, а даже наоборот, казалось заманчиво приятной. Я снова могла бы стать свободной, точно птица в небе…

— Диего, — голос Бласа заставил вернуться из некого забвения, — плесни мне чего-нибудь в бокал. — Что? — ледяной взгляд охранника прожег меня изнутри. — Чего уставилась?

Я хорошо рассмотрела его лицо, прежде чем смогла произнести:

— Когда-нибудь ты поплатишься за все что сделал…вы все поплатитесь, — осушив бокал Бласа до самого дна, я направилась ко входу.

Пабло… Я увидела его… Его невозможно было не заметить среди всех. Все-таки у меня самый красивый клиент из всех возможных здесь…