Шальная мельница
Шрифт:
– Нет, с*ка! СТОЙ!
– отчаянно визжит Лиля, бесцеремонно, нагло заползая, кидаясь ему на капот.
(а колеса все еще крутятся, рычат безумные, вздымая вместе со снегом замерзшую землю, камни, сопрелые листья, траву и труху)
Страх отступает, лед в ногах тает - и я срываюсь на бег, мчу к своей идиотке, желая ее остановить, унять, удержать от сих жутких, глупых попыток вырвать из клещей обреченности наше право на жизнь.
Дергается пару метров ходу авто, а затем... покорно замирает под ее весом.
Щелкает дверь.
– Ты че, с*ка, творишь?!!
– вопит мужчина.
– Дяденька! Дяденька!
– орет моя Лиля, выдираясь из его хватки, пытаясь встать с колен, с мольбою заглянуть в черствое лицо, достучаться до бездушия.
– Довезите нас до города! Молю! Дяденька! У нас уже нет сил!
– Уйди, б***ь, я сказал!
– рычит.
Повисла та на его ноге, схватив, обхватив ее обеими руками.
Еще рывок - и силой столкнул, стащил Малую с себя, словно мерзость.
– Уйди, тварь, я СКАЗАЛ! СВАЛИЛА, Н***Й!
Кинулась я к ней, пытаясь поднять, утащить прочь - отбивается, игнорирует.
– Мы же умрем тут, дяденька! Пожалуйста! СПАСИТЕ НАС!
– завизжала Лиля, пронзительно, отчаянно так, отчего даже у меня по телу побежали мурашки и похолодело внутри.
Обмер молодой человек. Запнулся в словах. Тяжело сглотнул слюну. Взгляд на меня (коротко, косо, с испугом, словно ища опровержение), и снова на нее.
Тягучие мгновения рассуждений. Жуткая тишина.
– Дяденька, пожалуйста, - едва слышно,... словно скрип угасающего прошлого, прошептала Лиля.
И вновь нервно сглотнул слюну. Растерянный взгляд на меня.
Едва различимо:
– До Калининграда?
Секунды, чтобы осознать реальность звука, полноту смысла, и неуверенно, робко, а затем живо и бешено закивали мы головами, словно в припадке.
***
(А н я)
И хоть мы отчаянно теснились с сестрой, прижимались одна к другой, на заднем сидении автомобиля, да и печка шумела на всю, усердно вгоняя горячий воздух в салон из черных, сетчатых окошек, но легче не становилось. Казалось, даже если сейчас нас кинуть в чан с кипящей водой - все равно тепла будет недостаточно, нещадно мало для того, чтобы согреться. И неважно жуткое покалывание шпор в конечностях - желание, адская жажда побороть, вытолкнуть из себя холод, куда мощнее нелепой боли.
– И как же вас угораздило сюда забраться?
– внезапно отозвался Водитель, сокрушив затянувшуюся тишину.
Живо переглянулись мы. Скривились от неловкости и страха.
Смолчали, виновато, стыдливо опустив головы.
А посему, не дождавшись ответа, молодой человек тут же обернулся на мгновение к нам, кинув пытливый взор через плечо.
– Чего молчите? Или... что?
Первой решилась перевести взгляд на Водителя Лиля. Но, едва что-то собралась ему сказать, как вдруг нервно дернулась, а затем и вовсе навалилась на меня (сгребши в охапку с сидения на самый пол). Испугано зарычала на ухо:
– МЕНТЫ!
Подчиняюсь. Оцепенела и не дышу...
Но... вдруг автомобиль начинает сбрасывать скорость, а затем и вовсе останавливается.
Пискнуло окно, опускаясь.
– Здравствуйте. Лейтенант Гаврилов. Пожалуйста, предъявите документы.
– Здравствуйте. А что,... что-то случилось?
– удивился наш молодой человек, но, всё же подчиняясь, зашуршал, задергался, потянувшись (судя по всему) к бардачку. Невнятный стук.
– Ничего особенно. Простая проверка документов.
Спасибо.
И вновь знакомый голос:
– Извините, конечно, товарищ лейтенант, но если ничего серьезного, то... я очень тороплюсь.
– Ой, простите, Георгий Станиславович, не признали сразу, - непонятный шорох, движение.
– Не смею больше Вас задерживать.
– Благодарю.
Тронулись с места. Плавный ход автомобиля.
Несколько минут - и холодно, без явных эмоций, проговорил:
– Вставайте. Ваши "менты" позади.
***
(А н я)
Тягучие, жуткие, сводящие с ума минуты, десятки минут, выжидания. Причем, не менее нозящие, чем когда лежали на полу, и над нашими душами нависла секира правосудия. Водитель молчал, и даже косыми взглядами не удостаивал.
– Ну?
– внезапно гаркнула Лиля, отчего я даже подпрыгнула на месте.
– Спрашивайте уже.
Хмыкнул молодой человек, коротко рассмеялся.
(быстрый, колкий взгляд в зеркало заднего вида на нас)
– А надо?
Сжала Малая зубы от злости.
– Нормальный бы точно спросил.
Тихий (ядовитый) смех мужчины; плавное движение руля, делая поворот.
– Тогда вам повезло - я не из этих, - обмерли мы обе, пришпиленные услышанным. Продолжил.
– Да и практика моя показала, что подобный интерес совсем не вознаграждает глупца. Вернее, вознаграждает, вот только посмертно и не орденами.
– Вы думаете, я могу убить?
Смеется ехидно тот; колкий, быстрый взгляд на Лилю через плечо.
– Думаю?
– просел под иронией голос.
– Почему думаю? Знаю, - еще громче хохочет.
– Меньше часа назад едва дабл-страйк не выбила. Ты да я. Или что, мы - за людей уже не считаемся?
Обмерла сестра, выпучив глаза; тяжело сглотнула слюну; живо опустила взгляд в пол.
– Я... я не хотела.
– Да ладно, - поспешно вклинивается, перебивая ее слова.
– Я всё понимаю. Каждый хочет жить, и плевать, какие от того будут последствия по отношению к остальным.
– Не плевать.
– Да неужто?
– рявкнул, залившись саркастическим смехом. И снова на мгновение полуоборот.
– Давай, не будем друг другу врать. По крайней мере, не сегодня.
Опустила глаза. Немного помолчав: