Шальная мельница
Шрифт:
– Я-то знаю, а вот она? На что обрекаешь? Жену, ребенка? Или это так - опять... "временные трудности"? Да?
Смолчал, взволнованно сглотнув слюну. Опустил голову.
– Вот именно... даже сказать нечего, - продолжаю.
– Лиль...
– Ну? Говори.
Глаза в глаза.
– Неужто, это нас разведет?
Горько рассмеялась я, взгляд около, а затем снова на Михаила.
– Да нет, что ты, - откровенно язвлю.
– Это так - ПМС.
Отчаянный, болезненный (его) вздох.
– Ладно, - внезапно (или же, наконец-то) голос сего гада становится привычным: черствым, грубым,
– Хватит сопли лить, поехали к тебе.
Нагло, дерзко хватает за руку и тащит за собой на выход. Словесно сопротивляюсь, хотя физически - ведусь.
– В смысле?
– искренне удивляюсь я.
– У меня еще пары, модуль, да и семинар у этого придурка.
Выбрались на улицу.
(КГТУ. Удивительное местоположение для университета. Нет, добираться-таки - самый лучший вариант, а вот что по поводу уюта и замкнутости "студгородка", то его, почему-то, тут, практически, не предусмотрели. Сплошная суматоха с самого утра. Будучи как на ладони и находясь в самом сердце города, рядом с (по факту) главной площадью, и с, не меньшего размера, стоянкой, а также сбоку от центрального Собора, Северного вокзала, ФСБ, ФМС и прочих ключевых объектов (принимающий в день по несколько сотен посетителей), сквер сего учебного заведения больше напоминал проходной двор, нежели "закрытое общество", "тихую обстановку" рядом с "храмом знаний". Может, конечно, в этом и нет никакого минуса, но меня сие, почему-то, конкретно раздражало, и я, даже бы сказала, бесило).
– И что?
– гаркнул Ярцев. Замер, силой разворачивая, заставляя встретиться лицом к лицу.
– Прям вот... ну никак?
Саркастически хихикнула. А самой мерзко - причем, даже уже не от него, а от себя самой. Ибо фактически уступаю, даже сейчас. А ведь решила, еще вчера решила, что всё, точка. В отношениях с ним - точка, и в мести своей (пусть так и не свершенной) - ТОЧКА. Конец этой безнравственной подстилочной жизни. КОНЕЦ.
Беременность Ирки всё поменяла на корню. И плевать уже... кто на что надеялся, и кто для чего что делал, как унижался и как играл. Плевать. Пусть... хотя бы у этого ребенка будет шанс... на нормальную жизнь. То, чего у нас не было с Аней.
Решаюсь на прощание поиздеваться над нерадивым будущим папашей.
– Ну, хочешь... в машине?
– ЧЕРТ! ЛИЛЯ!
– ух, закипел, завелся моторчик с пол-оборота!
– Я же тебе уже сотню раз говорил! Я не какой-то там гнилой пацан, а ты - не простая девка. Для меня - не просто шкура. Ты моя, понимаешь?
– обнял нагло, при всех, совсем не боясь раскрыться, притянул к себе. Ласково коснулся кончиками пальцев щеки, провел вдоль скулы к губам и замер.
– Ты - моя девочка, и я тебя люблю. Ну?
– схватил за подбородок и поднял голову вверх. Глаза покорно встретились.
– Малышка, не дуйся. Я всё разрулю, как всегда разруливал.
– И как можно... беременность жены разрулить?
– рычу гневно. Вырываюсь, шаг вбок. Невольно поддается. А затем и вовсе становится ясно почему - раздается громкая мелодия телефона.
Привычный жест, давая установку молчать, и тут же принимает звонок. Торопливые шаги подальше от меня, куда-то в сторону.
– Алё. Котик, привет. Нет, на работе... Да-а, по делам...
Уже не слушаю, и не смотрю в его сторону - поспешный разворот. Зажмурила глаза и замерла в обреченности. Сейчас я как никогда понимаю поступок Ани. Оба ее поступка. Чувство собственной никчемности, не просто сводит с ума, оно, словно коварный змей, жестоко, беспощадно шепчет на ухо, требуя...
– Девушка, де-вуш-ка!
– кто-то позвал меня за спиной. Живо оборачиваюсь. Мужчина (старый, потрепанный, грязный, зловонный) вдруг потягивает мне мою сумку.
– Вы уронили.
– Я?
– оторопела, как идиотка: причем не так от своего промаха, как от его поступка.
– Б-благодарю, - несмело забираю протянутое (опять зажимая коряво у руках вместе с тетрадью и ручкой)..
– Можете проверить, я ничего там не брал, - внезапно добавил и ткнул пальцем на трофей.
Растерялась я еще больше. Чувствую, что краснею.
Неужто этот бедняк, будучи гораздо ядренее моего измученный жизнью, в итоге... куда нравственней и порядочней, чем я?
Еще миг - и, словно очнувшись от дурмана, тотчас ныряю в сумку, (запихивая за одно свою канцелярию) достаю оттуда кошелек.
– Ну вот, видите, - искренне улыбнулся старик.
– Так что не переживайте, - ухмыльнулся, проведя рукой по усам.
– Доброго дня.
Неторопливый разворот - и пошагал в сторону проезжей части, через парковку.
– Стойте!
– живо кричу и кидаюсь ему вслед.
Покорно замирает, полуоборот. От удивления даже вытянулось его лицо.
– Да?
Мигом подлетаю ближе и сую ему (доселе выскобленную) всю свою наличку.
– Возьмите, пожалуйста, - несмело, коряво...
– Да ну, что ты. Не надо. Я же так... от души хотел помочь.
– Вот и я хочу, тоже от души. Пожалуйста, - тычу настырнее.
И вновь отмахивается.
– Да не дури голову! Куда мне столько?
– Мужчина, пожалуйста, возьмите. Вам куда нужнее моего.
– Дочка, не чуди, - смеется.
– Дяденька, пожалуйста, - отчаянно веду, словно у судьбы прошу прощение. И снова тычу едва уже не под нос ему.
– Пожалуйста.
Еще миг метаний взглядов - и поддается.
– Береги тебя Бог.
– И Вам всего лучшего. Спасибо за то, что такие как Вы - еще существуют.
Ухмыльнулся.
– Лиля?
– вдруг послышалось за моей спиной.
Странный, жуткий голос, отчего прошибло с головы до ног. Поежилась.
Оцепенела, боясь повернуться: так если бы кто-то из мертвых сейчас рядом со мной восстал.
(старик еще раз поклонился и спешно подался прочь - уже не реагирую на него)
А ... ужас обступает меня, уверенно вырастая прямо перед глазами.
Боюсь моргнуть, жадно выпучив, округлив очи.
Ухмыляется мужчина, морщится от странных чувств.
– Реально, ты?
– лицо просияло и глаза заблестели от неподдельной радости.
– Черт! Охренеть...
Не шевелюсь, лишь иногда нервно сглатываю слюну.
– Чего молчишь, грешница?
– не унимается.
– Неужто не признала? Вроде, не сильно изменился.