Шальная звезда Алёшки Розума
Шрифт:
Стараясь отвлечься, Елизавета принялась глядеть в окно. Сегодня ехали не слишком быстро — по плану на пограничную заставу они должны были прибыть уже в сумерках, как раз для того, чтобы проверяющие не заметили странной конструкции одного из сундуков. Спрятать её в тайник предполагалось вёрст за десять, не доезжая границы.
Мелькавшие вдоль проезжего тракта ели и мерное покачивание возка — кажется, снега за Смоленском выпало больше, и дорога была ровнее — укачали, и Елизавета заклевала носом. Знакомый сон на сей раз был необычайно ярким: солнечный зелёный луг, она, задыхаясь, бежит вслед за уходящим Алёшей, всё так же не может догнать и пытается позвать его. Отчего-то на этот раз немота, сковавшая губы, отпустила, и он, услышав крик, обернулся. Заметил её, бросился навстречу… Но, пробежав с десяток шагов, вдруг провалился в трясину — весёлая зелёная лужайка вдоль дороги оказалась болотом. Она кричала, рыдала, звала на помощь, но сделать ничего не могла — он погружался всё глубже и, наконец, над поверхностью осталась одна лишь голова.
— Прощай, Лиза, — проговорила голова, перед тем как окончательно скрыться в трясине. — Забудь меня и будь счастлива!
Она проснулась в слезах и не сразу поняла, где находится — увиденное было настолько реалистичным, что несколько минут не желало отпускать её. Но, даже поняв, что это сон, она не испытала привычного облегчения, а зарыдала ещё горше, сумбурно шепча молитвы и вздрагивая всем телом.
Должно быть, во сне она кричала, потому что очень скоро возок остановился и внутрь заглянул встревоженный Лебрё.
— Ваше Высочество? Что стряслось? Почему вы плачете?
Елизавета судорожно вздохнула, утирая слёзы.
— Я… я задремала, и мне привиделся кошмар. Могу я выйти, немного подышать воздухом?
— Конечно, Ваше Высочество.
Он распахнул дверцу, подал ей руку, и Елизавета выбралась наружу. Небо было хмурым, набрякшим снеговыми тучами, голый лес тянулся вдоль дороги, кое-где разбавленный небольшими купами елей. Отчего-то их тёмная зелень не оживляла унылый зимний пейзаж, а делала его ещё более мрачным.
Лошади вздёргивали головы, позвякивая упряжью, от морд шёл пар, покрывая инеем редкие длинные волоски на губах и вокруг ноздрей.
Елизавета нагнулась, зачерпнула пригоршню снега и протёрла им лоб и щёки. Лицо словно оцарапало мелкой ледяной крошкой. И тут вдали из-за поворота дороги показались два всадника.
— Ваше Высочество, — озабоченно проговорил Лебрё, — вам лучше укрыться в экипаже.
Елизавета шагнула к возку, но замешкала возле дверцы. Увидев их, всадник, ехавший первым, пришпорил коня и галопом ринулся вдогон. И тут оказалось, что всадников не двое, а только один, просто он ведёт в поводу запасную лошадь.
— Быстрее, Ваше Высочество! — Подталкивая её к возку, Лебрё вытянул из-за пояса пистоль.
Но Елизавета так и осталась стоять, замерев рядом с экипажем — мощный вороной конь, скакавший сбоку от всадника, вдруг показался ей очень знакомым.
— Ваше Высочество! — выкрикнул на скаку всадник, и Елизавета захлебнулась морозным колким воздухом.
Она бы не узнала его, если бы не заговорил — этого заросшего до глаз щетиной разбойничьего вида мужика в стёганом бешмете[154] и татарской лохматой шапке.
— Але… Алексей Григорьевич? — И бросилась к Лебрё: — Не стреляйте! Это мой человек!
— Ваше Высочество… — Тяжело дыша, он на миг прикрыл глаза, а потом улыбнулся. — Я всё-таки вас догнал… Слава Богу!
И он перекрестился куда-то не то на небо, не то на темневшие впереди верхушки елей.
— Что случилось, Алексей Григорьевич?
Улыбка на его лице погасла.
— Беда, Ваше Высочество, — выдохнул он, всё ещё переводя дух. — Впереди на заставе вас ждут люди из Тайной канцелярии. О ваших планах донесли Ушакову, и вас арестуют, как только вы окажетесь на границе.
– ---------------------
[153] нужник, отхожее место
[154] Бешмет — верхняя одежда, распашной, стёганый полукафтан с глухой застёжкой, плотно облегающий грудь и талию, с узкими длинными рукавами и стоячим воротником.
Глава 37
в которой Елизавета и Алёшка держат военный совет
К ночи пошёл снег. Сперва робкий и неуверенный, он постепенно набрал силу и повалил крупными тяжёлыми хлопьями, словно белой кисеёй занавесив лес, дорогу и маленькое село на берегу Днепра.
Завернувшись в епанчу, Матеуш лежал на лавке возле окна. В голове было так же вьюжно — мысли мельтешили, кружились и не складывались в единое целое. Всё произошло слишком внезапно.
Когда незнакомец, догнавший их, принялся рассказывать, что впереди ждёт засада, Матеуш растерялся. А Елизавета и вовсе потеряла дар речи. Не утратил присутствия духа один лишь Жано.
— Через границу можно попробовать перебраться по льду Днепра. Нужно спуститься в одно из прибрежных поселений. Если не удастся с экипажем, его можно бросить и уйти верхом.
— Если нас ждут на заставе, значит, знают, когда мы выехали, и представляют, когда примерно должны там появиться. А это значит, времени у нас в обрез. Если мы не объявимся сегодня или завтра, нас начнут искать и быстро найдут место, где мы пересечём границу, — возразил Матеуш.
— Неважно! — отрезал Жано. — Коли к тому моменту мы будем на территории княжества Литовского, арестовать нас они уже не смогут. Кто спорит, конечно, было бы лучше, если бы нам удалось добраться до Парижа незамеченными, но нет так нет, будем пробираться в открытую.
— Не забывай, в Польше на троне пока ещё Август, который у русских с рук ест, и если царица прикажет, тут же выдаст Её Высочество московитам.
— Сразу не выдаст, — хладнокровно возразил Жано. — Вряд ли генерал Ушаков ждёт нас с указом императрицы за пазухой. Ему понадобится время, чтобы снестись с Москвой и получить необходимые распоряжения. Главное — успеть за эти дни проехать Польшу и оказаться во Франции.
Елизаветин слуга растерянно переводил взгляд с Матеуша на Жано и обратно — очевидно, французского он не понимал, а Елизавета, сравнявшаяся цветом лица с окружающим пейзажем, ничем ему не помогала.