Шальные миллионы
Шрифт:
Сергей вслух читает:
— «Воронин Константин Евгеньевич, частный сыщик петербургской милиции». И вправду — Шерлок Холмс!
Евгений Владимирович, взяв у Сергея удостоверение, тоже вслух прочел все, что там написано. И, возвращая хозяину удостоверение, заметил:
— Только вот больно уж быстро… Двадцать миллионов отыскал.
— Я сказал к примеру, а в жизни бывает и с месяц побегаешь. И не в одну заграницу смотаешься. Случаются и промахи. Но больше, к счастью, удач.
— Ну да, конечно, — заключил отец, все еще не до конца веря сыну. — Впрочем, если Шерлок Холмс любого преступника находит, то почему бы и нашему Косте…
Амалия довольно улыбалась. Анюта с восхищением смотрела на питерского Шерлока Холмса, который был ее дядей.
У Амалии разболелась голова, и она, посетовав на треволнения дня и извинившись, пошла к себе на второй этаж. Анюта вызвалась разыскать в домашней аптечке цитрамон, ушла вслед за ней, а мужики еще и не думали расходиться.
Евгений Владимирович тронул за плечо сына:
— Ты это серьезно, — автомобиль нам даришь?
— Вполне серьезно, отец. У вас есть гараж, а машины нету, — так не годится.
— Оно-то верно, да что подумают в районе?
Сергей чертыхнулся:
— Опять за свое, — что да как? А нам плевать, что они там подумают! Ты, отец, паникер и мыслишь по старинке. Теперь никто и никому в карман не заглядывает. Наконец, ты жизнь прожил и мог накопить на машину.
Его поддержал Костя:
— Это — одно, а второе — так и говорите: Костя подарил. Говорю же вам, что деньги у меня трудовые.
И, видя, что окончательно успокоил старика, продолжал:
— Мы тут одни, нас никто не видит и не слышит: я хотел еще и денег вам дать. Пойди, Сергей, наверх, принеси мой «дипломат».
И когда тот принес, попросил поплотнее дверь прикрыть. Распахнул «дипломат», вынул оттуда пачки денег.
— Вот тебе, отец. Тут пятьдесят тысяч рублей и десять тысяч долларов. Знаешь, сколько ты за доллары получишь?
Сергей сосчитал в уме:
— Два миллиона двести тысяч рублей.
— Да, — подтвердил Костя, — курс теперь таков: доллар идет за двести двадцать рублей. А вот и тебе, Сережа, столько же.
— Кто же так наш рубль уронил? — спрашивал отец. — А, Костя?.. Сказал бы хоть нам, что это за дьявольские силы на Русь напали? Вроде бы, и не видно и не слышно их, — духи какие-то, а поди ты, разор какой учинили. Знаешь ведь, наверное?
— Знаю, отец, но об этом в другой раз.
Пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись.
Костя вышел на улицу и с минуту смотрел на небо: над лесом всходила полная круглая, как совиный глаз, луна, теснила темноту далеко в степь, и на горизонте, точно витязь в поле, лежала гряда гор с поэтическим названием Эрдени.
По тропинке пошел к тому месту обрыва, где еще с детства любил сидеть и смотреть на Дон и на задонские леса, где, как ему казалось, жили всякие фантастические существа и вообще было много чудес.
Он сел на большой валун и думал о том, как хорошо тут жить, в родных местах, среди знакомой с детства природы. Услышал урчание мотора. «Анна?» Окликнул ее, метнулся на дорогу и встал на пути мотоцикла.
— Костя?.. Фу, испугал меня.
— Анюта, пойдем на берег, посиди со мной.
Анна поставила мотоцикл на обочине и пошла за Костей. Он показал ей на камень, и сам сел рядом.
— Люблю это место, — с детства заприметил.
— И я тоже частенько сюда прихожу.
Они сидели на крутом берегу, и луна, всплывшая над лесом, нескромно уставилась молочно-синеватым оком на молодых людей.
— До сих пор не знаю, кем ты мне доводишься?
— Двоюродная племянница.
— А и верно. Ты же дочь моего двоюродного брата. Кстати, думают они возвращаться в Каслинскую?
— Похоже нет, нравится им там. И меня зовут. А я в прошлом году жила у дедушки под Питером, — зимой, в большие холода.
— Вот новость! Я и не знал. И как тебе наш город — понравился?
— Еще бы! — тихо и мечтательно произнесла Анна. — Я так его полюбила, кажется, все бы отдала, чтобы жить в нем.
— Ну, что же тебе мешает? Прописка ныне свободная. И квартиру купить можно. А еще лучше — свою тебе отдам. Квартирка, правда, однокомнатная, но зато в большом и красивом доме, рядом с гостиницей «Прибалтийская», у самого синего моря.
— Да, прямо как в сказке, теперь у меня и деньги есть, но я как-то не могу привыкнуть к мысли, что они мои.
— А ты привыкай. И трать их по своему усмотрению. А к тому же я думаю, что деньги у нас еще будут, мы молодые — заработаем.
— Я гидролог, кому нужна там?
— Петербург — морской город. Устье Невы, Финский залив, — кругом вода! Ты-то как раз и нужна там!
Неожиданная мысль обоих взволновала, и, хотя они молчали, думали об одном — о Петербурге.
— Так что же ты думаешь? Соглашайся.
Но Анюта молчала. Мысли ее были о сокровенном, о том, что держало ее здесь, в Каслинской, но об этом она Косте не скажет. А он, хотя и не видел цвета и выражения ее глаз, понял: она сейчас решает главный вопрос своей жизни, где жить и как быть дальше.
— Вам не жаль того грузина, что утонул?
— Аннушка! Милая моя, родная, век помнить буду, — ты меня от самого страшного врага избавила. Тариэл — глава грузинской мафии, сколько он вреда питерцам наделал, не измерить, не постичь! Они и грабят, и насилуют, и убивают. Цены на рынках взвинчивают. Мафия! Так что ты…