Шаман. Охотник за планетами

Попов Вадим Георгиевич

Когда они одевались, Аккер оглядел Яра повнимательней. Ничего особенного: хорошо прорисованные мышцы, но никакого суперрельефа.

— Тяжело было небось учиться среди кошек, которые физически сильнее и быстрее тебя?

Яр в упор взглянул на Аккера.

— Это не кошки. Это мой народ. Так же как и люди — это не «голые обезьяны», а тоже — мой народ.

— Прости… вырвалось…

— Ничего.

Помолчав, Яр ответил:

— Мой кеху-ро предвидел подобные трудности, поэтому сам сразу начал меня тренировать. — Он усмехнулся. — Довольно безжалостно. На Ярре мужчины чаще всего изучают стиль «так-кхур» — «бьющий коготь», там делается упор на физическую силу, ударную технику, силовые броски. Кеху-ро посоветовал мне изучать стиль «мих-тар», как правило, его изучают девушки. «Мих-тар» в переводе

значит «толкающая лапа», там особое внимание уделяется работе с внутренней энергией, болевым приемам, воздействиям на уязвимые места организма, тщательно шлифуются передвижения в бою. Он хорошо тренирует скорость. Плюс учивший меня кеху-ро был родом из горной области, где из-за недостатка кальция у местных жителей испокон веков были не очень прочные когти. Поэтому там развивались довольно интересные школы работы с оружием. Этому он меня тоже учил.

В кают-компании уже сидевший за столом Крис приветствовал их взмахом руки.

— Завтрак для воинов, — сказала Нинель, расставляя тарелки по столу, и без перехода добавила: — Капитан Ежи пришел в себя. И медицинская железяка дает хороший прогноз.

— Приятно слышать, — сказал Яр.

— Это просто отлично, — сказал Аккер. — Ты с ним говорила?

— Говорила. — Помедлив, Нинель добавила: — И сообщила о нашем решении.

— И… что он думает? — спросил Аккер.

— Он злится.

— Да?

— Представь себе. Если бы этот урод не порезал его, капитан Ежи отправился бы с нами.

Он перевела глаза на Яра и сказала:

— Мы все решили, Яр.

— Окончательно?

— Ага, именно так. Мы вполне отдаем себе отчет, во что волей-неволей ввязались. Но прятаться по щелям не станем.

Яр невесело улыбнулся.

— Не могу сказать, что я в большом восторге… и не могу сказать, что я не рад.

Аккер кивнул, а Нинель усмехнулась. В молчании она вышла на кухню и вернулась с огромной сковородой шипящей картошки.

— Ничего себе, — сказал Аккер. — Этот завтрак сильно напоминает обед.

— Отдохнем от полуфабрикатов, когда еще придется нормально поесть, — пояснила Нинель. — Свежего мяса покойный Шон нам запас по минимуму, думаю, вчерашняя баранья нога была для праздничного случая… Но что-то похожее на бифштексы сейчас будет… Да и все равно делать пока особо нечего. Местный арсенал я осмотрела. Сплошные слезы. Это действительно корабль контрабандистов, а не пиратов.

Она принялась раскладывать картошку по тарелкам. Крис обводил всех троих глазами и, наконец, сказал:

— Чем больше я смотрю на вас… и слушаю ваши разговоры, тем меньше понимаю, за что вас ловят… как на вас все это навесили…

Яр и Аккер переглянулись.

— А еще когда слушаю ваши разговоры, — продолжил Крис, — то начинаю жалеть, что не в одной команде с вами.

— Не жалей, завидовать тут нечему, — сказал Яр.

Крис вдруг замялся.

— А… вам в вашем деле абордажник не понадобится?..

Вопрос повис в воздухе.

Наконец Яр спросил:

— Зачем тебе это?

Крис пожал плечами.

— У нас в команде все ребята уж денег накопили, осели по разным тихим местам… А я вот никак… не пойму, зачем мне это…

Аккер усмехнулся и покрутил головой.

— Это не исследовательская экспедиция и не каперская акция, — сказал Яр. — Все гораздо хуже.

— Вполне может быть, что нас ждет путешествие в один конец, — заметила Нинель.

— …и ты должен радоваться, что сойдешь на Юноне и будешь снова сам по себе, — завершил коллективный ответ Аккер.

Крис промолчал. Нинель ушла на кухню, вернулась со сковородой поменьше и разложила по тарелкам бифштексы. Все принялись за еду.

— Когда я была моложе, — начала Нинель, когда с едой было покончено и на столе появились кофейник и чашки, — я чаще делала, чем думала.

Она щелкнула зажигалкой и закурила.

— Когда я прошла учебку, плазмы понюхала, отслужила год с лишним, то приехала в отпуск к себе на Соланум. И появился у меня там мальчик. Когда я была на Солануме до армии, он учился в какой-то супершколе, а потом в университете для таких же детей золотых кредитных чипов.

Аккер улыбнулся уголком рта, было понятно, что он слышит эту историю не впервые.

— Итак, мальчик был из богатенькой семейки. И естественно,

его родственники, когда узнали, что он влюбился в десантницу, были не в восторге. Но поскольку у нас все было серьезно, то они до поры только тихо шипели, а меня это не трогало. Ну и когда после очередного отпуска мы с ним назначили дату помолвки, семейство напряглось по полной программе. Им помог случай. Части быстрого реагирования это ведь как? Скажем, вот сейчас я пью кофе, а через две минуты в полной выкладке стою в строю и слушаю, куда и на сколько недель нас забросят. Иногда просто весточку домой не то что некогда отправлять, а просто запрещено. На боевых часто так бывает — никакой связи с домом, никакой почты, секретность есть секретность… Ну и армейские психологи, мать их, считают, что в бою солдат должен думать о войне, а не о том, что дома творится. В общем, как раз перед самым моим отпуском с предполагаемой помолвкой берки начали пробовать наш терранский фронтир на вкус, и мою часть кинули в самую топку. Думали, улетаем на месяц, а вернулись почти через полгода. Те, кто вернулись, конечно…

Нинель затушила окурок в пепельнице и принялась разливать всем по второй чашке кофе. Затем она закурила следующую сигарету и улыбнулась, выдохнув дым сквозь зубы.

— И тут уж моя потенциальная свекровь не растерялась. Считается, что это поработал неизвестный хакер, но я в это никогда не верила… «Смотри кому выгодно», верно? Словом, городской почтовый сервер был взломан, и мой несостоявшийся жених получил с моего электронного адреса письмо. От моего имени ему сообщили, что я «наконец нашла себе настоящего мужчину и не собираюсь связывать жизнь с очкастым хлюпиком». Не мои мысли, не мои слова, но этот мальчик был достаточно глуп, чтобы поверить. Пока я жгла беркскую пехоту, его окрутила какая-то смазливая лярва. Вокруг мальчиков из богатых семей такие всегда ходят табунами. «Подходящая партия», бога-душу-мать, с деньгами, конечно, которая устраивает всех родственников… не чета ефрейтору Камински. Оно, как я сейчас думаю, и к лучшему, но тогда я все это узнала и жутко разозлилась…

Нинель выпустила в потолок длинную струю дыма.

— Я прилетела на Соланум утром, а к вечеру того же дня уже собрала вещи и сдала наш дом через агентство. Риелторы едва убедили меня не продавать его и, в общем, оказались правы — сейчас на Солануме начался какой-никакой туризм, и кто-то его снимает… Так вот. Я сходила на кладбище, постояла у могилы отца, а потом пошла на набережную. А у семейства моего мальчика был ритуал — каждую субботу они всем семейством, с младенцами и мопсами, выходили на вечерний променад. Подышать морским воздухом. И вот они идут себе, гуляют, и тут им навстречу я. Они как меня увидели — сразу приуныли. Брат моего бывшего сразу вперед выскочил, начал мне что-то шептать про компенсацию. Я ничего говорить не стала, молча челюсть ему на сторону своротила, он и скис. Потом вынула древний отцовский ствол… огнестрельный, в котором патроны заряжаются в барабан… да, револьвер, и прострелила несостоявшейся свекрови обе коленные чашечки. Крики. Вопли. Мальчик мой с лярвой в обнимку дрожат как сопли на ветру. Долго любоваться я на них не стала и рванула оттуда. Флаер прокатный у меня был рядышком припаркован, билет на попутный корабль заранее куплен. На базе сразу отправилась на прием к адмиралу нашему Василькову и доложила, что готова понести наказание по всей строгости и прочее. Попросила не выдавать меня гражданским судейским. А по возможности — снова направить в боевые части. Адмирал покивал, ничего не ответил, только сказал, что примет к сведению. Потом… потом был иск гражданской прокуратуры Соланума и просьба меня выдать. Я в этот момент уже снова потрошила берков, а Василёк наш предложил прокуратуре убедить истца забрать заявление. В противном случае он пообещал вчинить встречный иск, поскольку мухлеж с почтой военнослужащего в обстановке разгорающегося конфликта с чужими может быть сочтен саботажем. По законам военного времени такое обвинение совсем не девичий поцелуй — отсидкой пахнет. А матери моего несостоявшегося жениха адмирал личным письмом посоветовал оставить меня в покое, потратиться на хорошие протезы и впредь не совать нос, куда ее не просят. Во всяком случае, мне он рассказал именно так. На Солануме я с тех пор не была. Вот такая история, Крис.