Шаман
Шрифт:
— Ладно, — сказал белокурая, — возьми тогда вот эту тряпку. Она почти чистая, а у тебя волосы мокрые. Голова болеть будет, если с такими будешь спать. Холодно для мокрых волос. На, возьми.
Он взял, потому что видел: ей хотелось отблагодарить его за вкусную еду, за то, что (ей сказали) он так здорово помог ей с рождением ребёнка. Улыбнулся ей, промокая волосы предложенным «полотенцем», и внезапно застыл… Волосы… Волос — длинный, тонкий, тёмный… Когда люди Горана срезали ему, Рольфу, волосы, Горан велел собрать все до одного и унёс их куда-то. Значит, в своём медальоне Горан носил его, шамана, волос? Значит, именно его потребовали тёмные маги, рассказав о присутствии Рольфа наверху, в квартире, где проходил ритуал?
Рольф не мальчишка. Он прекрасно знает, что волос человека — это качественный и сильный элемент любого ритуала чёрной магии, направленного против человека, с которого взят этот волос… Он ещё немного, всё ещё машинально промокнул волосы и снова замер. Теперь придётся не только охотиться на тёмных магов, но и остерегаться их. Что они могут придумать, чтобы воздействовать на него? Попробуют его искать? Есть ли смысл? Искать палача своих компаньонов (друзьями Рольф не мог бы их назвать: не те отношения между этими тёмными) они вряд ли соберутся. Попробуют сделать так, чтобы ему снова стало больно? Нашлют болезнь или смерть? Устроят время неудач?
Он сел между псинами. Машинально отложил в сторону «полотенце». Пламя единственной свечи в «шалаше» съёжилось и, пыхнув, погасло.
Рольф некоторое время сидел, прикусив губу, и пытался размышлять. Но размышлять во тьме, полной тяжёлых вздохов, возни тех, кто никак не мог устроиться удобней и теплей, тихого шёпота, было трудновато. Потом шаман почувствовал какое-то движение и оглянулся. В темноте шаманское зрение дало-таки возможность увидеть: от белокурой между телами спящих и засыпающих осторожно ползёт девочка. Она добралась до псин Рольфа и некоторое время, кажется, пыталась сообразить, прислушиваясь, спит ли человек, накормивший всех ужином. Затем она подтянулась ещё немного, опасливо погладила бок собаки, в темноте с недоумением глядевшей на неё. Ещё через секунды шаман насмешливо и грустно улыбнулся: девочка легла на тёплый бок псины, обняла её и уснула — быстро и глубоко, как засыпают в детстве после долгих переживаний. Псина тихонько повернулась к хозяину, и тот погладил её по лохматой башке. «Делать нечего — девочке холодно, так что терпи». И лёг сам, тоже стараясь залезть головой чуть не под мышку одному из псов.
Ещё некоторое время он размышлял о том, что могут сотворить тёмные маги с его волосом, ничего не придумал и закрыл глаза — в сон, пытаясь восстановить сновидение. Но недавние треволнения оказались сильней. Он пригрелся — и уснул.
Отец пообещал, что через час они приземлятся на Островном Ожерелье.
Кети задумчиво изучала карты планеты и небольшой экскурс в историю. Но желание узнать побольше об Островном Ожерелье таяло под натиском воспоминаний. И совершенно неожиданных для Кети мыслей.
Она изменилась. Она повзрослела — и всё это благодаря Рольфу. Сначала эта мысль поразила её. Потом заставила приглядеться к ней.
Всё правильно. Она повзрослела рядом с ним. И не потому, что была с ним. Нет, это другое. Рольф заставил её, не говоря о том, взглянуть на себя иначе. Какой же дурочкой она была… Ой, какой… Думала, что все её готские прикиды, театральные мысли о горечи мира и трагические разводы на лице — это важно. Как легко поймал её на этом Горан! Она-то думала, что этот поразительно красивый мужчина влюблён в неё! А он всего лишь хотел отомстить её родителям… Она думала, что думать о смерти — это зашибись как здорово. Жизнь оказалась интересней во сто крат. А ещё интересней видеть, как изменяешься сама. Могла бы она хоть разок подумать, что сумела бы заработать себе на кусок хлеба, пока жила у родителей?
Нет, с родителями, конечно, всё понятно. Отцу постоянно некогда, хотя именно он чаще бывал рядом с Кети, потому что мама то и дело уезжала или улетала на гастроли. Или пропадала на записях новых песен. Но так живут почти все дети, чьи родители плотно занимаются работой. Наверное, неудивительно, что Кети оставалась часто без присмотра — только под наблюдением приставленных к ней нянек, а потом домашних учителей. Поэтому естественно, что она связалась с компанией не только готов… Кети вдруг жарко покраснела. Когда ей исполнилось шестнадцать, она решила, что повзрослела раз и навсегда. Она связалась с такой компанией, что ей, когда приходила в себя, самой было стыдно. Девушка узнала, что такое наркотики, — ей не понравилось, и слава звёздам! Она узнала, что такое горячительные напитки с подсыпанным в них «кайфом»… Теперь всё это виделось наивным детством — с высоты приключений на Сангри.
Сумбурные размышления обо всём и ни о чём прервал отец. Дэниел заглянул в отсек дочери и удивился:
— Ты не переоделась? Там жарко.
— А что? Мы уже?
— Ну, я же сказал — через час. Скоро будем на берегу, где мама тебя родила.
— Что?! — изумилась Кети. — Я родилась на берегу Островного Ожерелья?!
— Угу… На песке, а рядом были волны океана, — мечтательно сказал отец. — А ещё рядом был перепуганный я, встревоженная Рита и Скальный Ключ.
— А… Рольф тоже был?
— Сначала. Он увёл меня в дом, до которого мама не успела дойти. Так что мы там психовали вместе — в дружной компании целой кучи дракончиков, пока ты рождалась.
— Папа… Тебе не кажется, что всё предопределено? Что Рольф и я просто не могли не встретиться?…
— Давай-ка, дочка, ты для начала переоденешься всё-таки. Потом выйдем к Скальному Ключу. Уж он-то скажет тебе наверняка, было ли что-то предопределено. И побыстрей, дочка. Сейчас время решает многое. Слава звёздам, мама пока не знает, что творится у нас с тобой. Я не стал её тревожить, пока всё не устроится…
— И правильно, — пробормотала Кети.
17
Заданность для медитации — чёрная магия. Конкретика — четыре тёмных мага, волос, защита, поиск. Рольф закрыл глаза.
… Днём он выспался, поэтому во сне, на том неуловимо убегающем переходе от дремоты к глубокому погружению в беспамятство, напомнил себе встать через определённое время. Встать тогда, когда все остальные будут спать. Иначе нельзя. Его беспокойство почувствуют все, и тогда он не получит необходимой свободы. Хуже, что все эти люди могут погибнуть вместе с ним.
Рольф мягко подтянул ноги и встал медленным, тягучим движением, чтобы шорохом одежды не разбудить спящих. Приподняли головы только собаки. Но шаман прошелестел одними губами: «Сидеть…» Псины остались недвижимы, а с ними и девочка, обнимавшая лапу одной из них, как подушку. Рольф осторожно нагнулся и просунул руки так, чтобы девочка не проснулась, пока он её поднимает. Она только вздохнула, когда он опустил её рядом с матерью. От сна на горячей собачьей лапе девочка согрелась, и шаман понадеялся, что больше она не замёрзнет.