Шампанское по воскресеньям
Шрифт:
– Вы были близки с сестрой?
– Да. Во всяком случае, мне всегда казалось, что она была откровенна со мной, многим со мной делилась.
Наша клиентка замолчала. Я посмотрел на часы: она находилась у нас около часа.
– Вы не устали? – спросил шеф. – Может быть, сделаем перерыв?
– Нет уж, давайте лучше продолжим и быстрее всё закончим.
– Не хотите кофе? Или чаю? – предложил я.
– Кофе я свой давно уже весь выпила. И чаю не надо. Водички, если можно, только не холодной… Водителя моего чаем не напоите? –
– Конечно, сейчас позову, – сказал я с долей сомнения в голосе.
– Это сын мой, – пояснила она, почувствовав мою неуверенность. – Мы же к вам прямо с кладбища.
«Вот оно что!» – чуть не вырвалось у меня.
Я спустился во двор, разбудил дремлющего водителя и провёл его в кухню. В кухне показал, где что лежит, разрешил хозяйничать и вернулся в кабинет со стаканом воды.
Баба Катя попила воды и сложила руки на трости, давая понять, что готова.
– Продолжим. Пожалуйста, отвечайте по существу, – предупредил шеф, выждал паузу и после выстрелил первым вопросом:
– Почему вы решили, что вашу сестру убили?
Старушка, не задумываясь, выстрелила в ответ:
– Она всегда носила лифчики, всегда! Даже после душа перед сном. Я думаю, что она и спала в лифчике.
Ответ был коротким и чётким. Судя по выражению лица шефа, лаконичность и логика ответа ему понравились.
– Эта привычка сестры была чем-то вызвана?
– У неё была прекрасная грудь. И она очень следила за собой, очень. Она любила повторять, что красота не должна висеть, красота должна стоять.
Я вспомнил слова бугая из «Грибного» о мордашке и подпёр щёку рукой; шеф кивнул мне.
– Ваша сестра делала подтяжки лица? – спросил я.
– Не один раз. Последний раз, кажется, года три назад. И всегда удачно. Она была красавицей, я уже говорила, – добавила баба Катя и приложила платок к глазам, после промокнула кончик носа.
Я опустил руку, и шеф, подождав немного, продолжил.
– Кроме отсутствия белья на покойной у вас есть другие аргументы в пользу версии об убийстве?
– Есть. Роман Голсуорси, лежавший на ковре рядом со Светой, моя сестра прочитала ещё осенью.
Вот это был действительно серьёзный аргумент.
– Вы не ошибаетесь?
– Ничуть! – Старушка обвела нас высокомерным взглядом. – У меня проблемы с ногами и зрение ни к чёрту. Но котелок у меня варит не хуже вашего.
Я готов был согласиться с её последним утверждением с той лишь оговоркой, что главный аргумент она по-женски выбрала неверно: надо было начать с книги, а не с бюстгальтера.
– Что ваша сестра читала последнее время?
– Решили всё же проверить, Юрий Львович, да? – осуждающе покачала головой баба Катя и помахала шефу соломенными барашками. – «Театр» Моэма. А до Моэма я видела в её руках маркиза де Сада.
– В доме большая библиотека?
– Да. В кабинете Вадима две стены – сплошь книги от пола до потолка.
– Как вы думаете, каким образом преступника угораздило выбрать из большой библиотеки книгу, прочитанную вашей сестрой осенью прошлого года? – не сумев сдержать улыбки, спросил шеф.
Но нашу старушку совершенно не смутил этот вопрос с очевидным подтекстом.
– Моя сестра была пунктуальна до мелочей кроме, пожалуй, одного: она не относила прочитанные книги сразу в библиотеку, а складывала их в прикроватные тумбочки, пока их не накапливалось изрядное количество. Я не знаю почему, но она ленилась относить их обратно. Я сама это видела. Видимо преступник взял из спальни первую попавшуюся.
Объяснение было понятно, но шеф им не удовлетворился.
– Пусть так. Но читаемую в данное время книгу обычно никуда не прячут, а оставляют на виду. Почему некто не воспользовался именно ею для полного правдоподобия, чтобы вы, например, ничего не заподозрили? Я имею в виду «Театр» Моэма.
Старушка сделала недовольную мину, отчего её лицо ещё больше сморщилось, пожала плечами и вдруг спохватилась:
– Чуть не забыла! – в книге не было закладки. Света всегда пользовалась красивой закладкой из морских водорослей. Она привезла её с какого-то острова. Так что моя сестра не читала перед смертью Голсуорси! – торжественно объявила баба Катя.
Я в этом не сомневался. Шеф, кажется, тоже. Куда подевался «Театр» Моэма? Пока это было не важно.
– Вы кого-нибудь подозреваете в убийстве? – спросил шеф.
– Представить себе не могу, кто бы мог это сделать.
К этому времени все пометки у себя в блокноте я зачеркнул как неактуальные. Остался только один вопрос, и я поднял руку.
– Что у тебя, Иван Сергеевич?
– Где ваша сестра любила читать и когда? – поинтересовался я.
– Днём она могла читать где угодно, хоть на кухне в кресле. А вечером перед сном читала лёжа в постели.
– А кресло-качалка у камина – это не её место?
– Вечером? Нет, давно уже нет… Этот пролет лестницы на второй этаж, эти странные листья в витражах… Она как-то призналась, что после смерти мужа это пустое пространство до самой крыши стало её пугать, особенно по вечерам. Она была психически настолько здорова, что меня удивила её фобия. Она почему-то перестала сидеть у разожжённого камина, хотя раньше очень любила.
– А телевизор по ночам ваша сестра не смотрела?
– Нет, не замечала такого. Она редко его включала. Если только ради музыкальных концертов. Она любила музыку слушать.
Я посмотрел на шефа, и он принял эстафету.
– Вы так подробно обо всём рассказываете… Вы часто навещали сестру?
– Последний год, как не стало Вадима, довольно часто.
– Судя по деталям, которые вам известны, вы, похоже, оставались у сестры на ночь. Это так? – спросил шеф.
– Всегда оставалась, в ночь никогда не уезжала. Чаёвничали с ней допоздна. А утром она меня провожала до автобусной остановки.