Шампавер. Безнравственные рассказы
Шрифт:
Мы сидели у окна и мирно беседовали, когда вдруг послышался какой-то отдаленный гул и выстрелы из мушкетов. Мы поднялись и, высунувшись из окна, увидали наших героев, Ридера и Сэма, торжественно шествовавших, неся на острие пики голову и руку несчастного Джека. За ними следовала целая толпа; в большинстве своем это были кудхосы, из maroon towna, разбойничьего городишка, одетые в грубые холщовые штаны и куртки, которые государство им выдавало раз в год, а раз в пять лет – ружья в уплату за услуги, оказанные колонии. Эти молодчики были на острове чем-то вроде полиции или конной стражи; они задерживали и водворяли назад беглых негров, бродяг, прятавшихся в горах, и военнопленных, бежавших из Пор-Рояля. Это было пестрое сборище людей всякого рода, сущие клефты, [195] с которыми англичанам приходилось считаться и выполнять их требования, ибо приручить их они не смогли. Кличка кудхос произошла от имени одного из их отчаянных
195
Клефты – греческие разбойники, принимавшие активное участие в войне за освобождение Греции (1821–1828) Народ относился к ним как к героям, борцам за свободу.
– Куошер! Куошер!..
Но Ридер, заметивший ее еще издали, зазнавшись, отворотил голову.
– Куошер! Куошер! Ты уже забыл Авигею?…
Ридер ничего не ответил и, казалось, ускорил шаги.
Негритянка снова присела на камень, повернувшись спиной к дороге, и просидела так весь вечер. Выйдя перед сном подышать свежим воздухом и прогуливаясь вокруг дома при свете луны, я вдруг увидел, что кто-то лежит, растянувшись на земле, прислонившись головой к придорожному камню, я подошел поближе – женщина спала.
На заре следующего дня я был разбужен грохотом, подобным тому, что был накануне; из любопытства я вышел: это были те же Ридер и Сэм, которые, получив обещанную королевским воззванием и колониальной ассамблеей награду, снова проходили мимо со своими земляками.
Вся свора горланила «ура», ревела, как дикие звери, распевала хором песни, слова которых были мне незнакомы, плясала под звуки балафо [196] и еще каких-то инструментов, названия которых я уже не припомню, довольно распространенных у негров, – это лошадиные челюсти, бренчащие, когда водят палочкой по зубам. Горцы эти все почти были пьяны и отвратительно неряшливы. Они, как видно, провели ночь в попойках и приволокли с собой из города несколько распутных женщин, соблазненных запахом денег.
196
Балафо – струнный музыкальный инструмент у некоторых африканских племен.
Впереди четверо негров несли в корзинах, подвешенных на палку, плату за кровь, уже изрядно пощипанную ночным разгулом. Ридер шел впереди, мертвецки пьяный, под руку с такой же пьяной девкой.
Как только они дошли до нашего дома, молодая негритянка, лежавшая возле камня, завидев Ридера, внезапно вскочила, бросилась на него, как тигрица, и с криком: «Куошер, ты трус и предатель!» – вонзила ему нож в грудь.
На крик Ридера сбежались негры и окружили Авигею, но та размахивала над головой ножом, с которого капала кровь, и талисманом, тем самым оби, которым ее снабдил Джек, и нагнала на них страху, так что они пали перед ней ниц; пройдя по их телам, она убежала в горы.
Когда я говорил, что был в Спаниш-Тауне в то время, когда Сэм и Ридер проходили, я сказал неправду, я солгал, клянусь головой!..
Но пусть не винят меня в том, что я увлекся ужасами, это – сама правда! Беру в свидетели доктора Мозли и его «Treatise of Sugar». Это сама история! [197] И я не посмел ее подчистить, как отец Жуванси [198] подчищал классиков ad usum scholarum. [199]
197
Ссылаясь на историю, Борель хочет оправдать себя перед теми, кто упрекает «неистовых» авторов в пристрастии к ужасам. Однако в действительности для него значительны как история, так и вымысел. Достаточно того, что тот или иной эпизод иллюстрирует мысль о непрочности всех уз, о подстерегающих нас на каждом шагу вероломстве, измене, о ненадежности человеческого счастья, за которым неизбежно следует катастрофа.
198
Жуванси, Жозеф (1643–1719) – французский писатель-иезуит Ему принадлежат многочисленные издания латинских авторов.
199
Для
В то время как я писал это, 6 января 1832 года, черное население Ямайки, вообразив, что король подписал указ об освобождении рабов, взбунтовалось в приходах Сен-Джеймс и Трелоне; [200] в первом селении было уничтожено пятнадцать дворов.
В Вестморленде, в Монтегю-Бэй сэром Уилобай-Котоном было объявлено военное положение.
Трех анабаптистских миссионеров заковали в кандалы как виновников и подстрекателей восстания.
В Монтегю-Бэй утвержден военный трибунал и назначены награды за поимку нескольких вожаков.
200
В 1831–1832 годах на Ямайке произошло восстание негров-рабов. Хотя работорговля и была запрещена здесь еще в 1807 году, рабство просуществовало на Ямайке до 1838 года.
И сейчас вот, без сомнения, некоторым из этих африканских удальцов отсекли головы на плахе, и во имя христианского равенства английский топор вновь купается в крови рабов.
Дина, красавица-еврейка
Лион
Читатель мой, пойми, я не преувеличил
Сей дивной красоты, сих строгих черт величья.
Была ль она такой иль чудилась глазам?
Не все ли мне равно, обман ли просветленный
Иль истина любовь как алгебры законы
И доказательства, – коль ощущаешь сам,
Что счастлив, счастлив, веря…
201
Теофиль Готье (1811–1872), поэма «Альбертус», XXIII.
Rosa mystica.
Turris Davidica.
Turris eburnea.
Domus aurea.
Foederis area,
Janua coeli.
Stella matutina.
Regina virginum. [202]
Поскорей уступи; ничто тебе не поможет, милочка, это все равно что отойти, что прыгнуть с разбега! Ах ты, сука этакая, кусаться вздумала! Ну, успокоимся, сударыня. Чччерт!
202
I
Amour 'e r'asco, r"egardo pa ount"e s'at'aco [203]
Где нет ограды, там расхитится имение, а у кого нет жены, тот будет вздыхать, скитаясь Ибо кто поверит разбойнику, скитающемуся из города в город?
Звонили в колокол: было время гасить огни; разводили подъемные мосты; запоздалые горожане заторопились. Богатей Лион, расположившийся между двух рек, готовился почить, укрывшись в свои стены, как воин в железный панцирь.
203
Любовь что чесотка, обе нападают вслепую (прованс.).
204
Иисуса Сирахова 36, 27.
По узкой пустынной набережной шагали двое – юноша и старик; шедший впереди слуга нес фонарь.
Я не совсем точно выразился, назвав это набережной, ибо в старину в большинстве случаев набережные, застроенные двойным рядом домов, больше походили на обычные улицы. Основания домишек, окаймлявших реку, омывались водой. Стоя на сваях или просто погруженные по пояс в болото, эти земноводные жилища фасадом своим выходили на улицу, в то время как противоположная сторона гляделась в реку, а отлогая, глубоко прорытая каменная лестница спускалась к испанскому водоему, местами отделенная от воды полоской земли, местами затопленная до половины.