Шань
Шрифт:
Симбал, стараясь оставаться незамеченным, подошел поближе. В этот момент мигавшие огни вспыхнули ярче. Беннетт! Оборотень собственной персоной.Симбал задержал на нем взгляд. Вдруг из-за его спины раздался громкий шум, заставивший Беннетта повернуть голову. Симбал тут же отступил в тень.
Когда он снова решился взглянуть в том направлении, то увидел Йи, стоявшего в одиночестве с несколько ошарашенным видом. Ругаясь про себя, Симбал отставил стакан и сорвался с места.
Проталкиваясь через скопление
Торопливо спускаясь по лестнице, он размышлял над тем, что могло спугнуть Беннетта. Успел ли он разглядеть Симбала? Даже если и так, то тот оставался на виду считанные доли секунды, за которые было непросто узнать почти незнакомого человека.Вдруг в голове Тони всплыли строчки из досье Беннетта, точнее из той его части, где давалась оценка его способностям. Там говорилось, что Беннетт обладает абсолютной зрительной памятью. Значит, сомневаться не приходилось: он действительно заметил Симбала. “Токинг Хэдс” заканчивали песню про убийцу-маньяка, когда Тони увидел почти одновременно Беннетта и Кубинца. Кубинец и незнакомая Симбалу девушка явно мексиканского происхождения стояли между Беннеттом и входной дверью. Очевидно, Мартин Хуанито Гато де Роза по выражению лица Беннетта понял, что дело плохо, и не хотел выпускать его.
Симбал устремился к ним. Он видел, что между Кубинцем и Беннеттом разгорелся ожесточенный спор. Судя по движению губ, они кричали друг на друга, однако Дэвид Боуи так громко пел о сарацинах, что нельзя было разобрать ни слова из их диалога.
Беннетт первым поднял кулаки. Пытаясь предотвратить драку, Кубинец сильно наступил ему на ногу, приблизившись почти вплотную. Однако Беннетт, развернувшись, с размаху дал ему локтем под ребра и тут же, распрямляя руку, нанес второй удар сбоку в лицо.
Кубинец, потеряв равновесие, зашатался, а Беннетт, крепко схватив женщину, исчез вместе с ней за дверью. Симбал подошел вовремя, чтобы поддержать падающего Гато де Розу. Тот замотал головой, постепенно приходя в себя.
— Мартин?
— Это ты, дружище?
— Да, Беннетт, похоже, стал чересчур нервным. Ты не находишь?
— У него в руках Мария. Это моя связная. — Кубинец сплюнул в платок и уставился на него с удивленным видом, точно впервые в жизни видел собственную кровь. — Проклятье!
— Пошли возьмем этого сукина сына, пока он не удрал, — предложил Симбал.
— Только не горячись, приятель, — отозвался Кубинец. — Мария для меня не просто связная. Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с моей девушкой.
Стоя в стремительно несущемся вниз лифте, Гато де Роза прижимал окровавленный платок к углу рта.
— Такого со мной еще никогда не бывало, — промолвил он. Казалось, он больше всего переживал по поводу урона, нанесенного его профессиональной чести. — Черт бы его побрал!
— Что он сказал тебе?
— Он сказал: “Почему вдруг эта вонючая свинья Тони Симбал сует свой нос в мои дела?” Я ответил, что у него, должно быть, приключилась галлюцинация. Тогда он сказал: “Говорю тебе, Симбал здесь, и, поверь мне, я знаю, кого ищет этот специалист по мокрым делам”.
— Это ложь! — горячо возразил Симбал.
— Не подрывай свою репутацию, дружище.
Двери открылись, и они вышли из лифта. Симбал шагнул было в сторону парадного входа, но Кубинец остановил его.
— Нам сюда, — негромко сказал он.
Выйдя через заднюю дверь, они оказались на вымощенной плиткой дорожке, залитой светом фонарей. Над их головами раскачивались верхушки пальм и жужжали насекомые, безрассудно бросавшиеся на раскаленные лампы.
— Он приехал не на машине, — на ходу бросил Кубинец, — В машине он всегда чувствует себя неуютно. Поэтому он бывает только там, куда можно добраться по морю. — Дорожка повернула к небольшой пристани. — Вон его “сигарета”, — показал Кубинец. — Черная с белой каймой.
“Сигареты”, как назывались здесь мощные гоночные катера, почти все пространство внутри которых занимал мотор, пользовались большой популярностью в Майами. Особенно среди торговцев наркотиками, сновавших на них вдоль побережья, изрезанного тысячами крошечных бухт и заливов.
— Не подходите ближе! — вдруг услышали они окрик Беннетта и замерли на месте.
Дистанция длиною не более корпуса судна отделяла их от черной “сигареты”.
— Дальше запретная зона для вас обоих!
— Эдди, какая муха тебя укусила...
— Заткни свою лживую пасть, кубинский недоносок!
— Послушай, ты!
— Нет, это ты, прыщавая рожа, послушай, что я скажу! — Беннетт вынырнул из тени, крепко прижимая к себе Марию. Симбал увидел “Магнум”, приставленный к виску девушки.
— Разуйте глаза и взгляните сюда, вы, оба. Хотите увидеть, как ее мозги разлетятся по всей пристани?
Симбал и Гато де Роза молча смотрели на него. Беннетт расхохотался, и его мрачное лицо скривилось в презрительной ухмылке.
— Только посмотрите на них! Жаль, что у меня нет зеркала, чтобы показать вам ваши рожи. Господи, в жизни не видел более идиотских выражений! Ну просто вылитые придурковатые бойскауты!
— Отпусти ее, Эдди, — сказал Кубинец. — Она всего лишь девчонка. Ты ведь не сделаешь ей ничего. Беннетт ухмыльнулся еще шире.
— Лучше моли бога, чтобы я и впрямь не сделал с ней ничего плохого, парень!
— Я не знаю, что тебе взбрело в голову, Эдди, — промолвил Кубинец.
— Зато я знаю, — подал голос Симбал. — Он решил стать почетным членом клуба душевнобольных.
— Попридержи язык, мистер Бойскаут! — Беннетт с такой силой надавил на висок Марии, что ее голова слегка отклонилась в сторону. — Вы думаете, я не прикончу ее? Как бы не так, сопляки. Меня посылали в Нью-Йорк, чтобы это проделать с Аланом Тюном. Слыхали? Ну еще бы, каждая собака знает про тот случай. Ради этого все и было задумано.