Шанхайский цирк Квина
Шрифт:
Переводчик, тихий пожилой человек, предложил сразу же начать поиски в Цукидзи – том районе Токио, где, как сказали Квину, можно найти гангстера Кикути-Лотмана. В этом районе находился рыбный рынок, а значит, и лучшие суси-рестораны. Переводчик привел Квина в один из них, на главной улице, и указал на столик возле окна.
Если мы сядем здесь, сказал он, то сможем сориентироваться. Ну так как?
Переводчик поговорил с официантом, и вот уже им начали подавать блюда суси, Квину – дешевые ломтики осьминога и кальмара, переводчику –
Квин пил пиво. Переводчик пил лучшее охлажденное саке – один завод в Хиросиме выпускал эту особую марку только раз в год, ко дню рождения Императора.
Квин допил пиво, ожидая, что переводчик расскажет, как им найти Кикути-Лотмана. Но тот не торопился, а вместо этого заказал второе блюдо суси, а потом и третье. Пока переводчик обменивался любезностями с кассиром, Квин понял, что оплачивает непомерно высокий счет. Выйдя на улицу, переводчик сделал несколько шагов к двери и остановился.
Осторожно, прошептал он. Мы должны действовать, не вызывая подозрений.
Они стояли на тротуаре лицом к двери. Переводчик многозначительно поднял глаза к небесам, икнул и расстегнул штаны. Квин отошел и ждал у бордюра, пока поток мочи обрушивался между ног переводчика и несся по переполненной мостовой. Старик вытер руки газетой и присоединился к Квину.
Первые сведения уже собрал, прошептал он. Здесь по соседству есть плавучий дом, о котором боятся говорить.
Откуда ты знаешь? спросил Квин.
Кассир сказал. Мы с ним быстренько обсудили местные магазины, и лавки, и дома, и все гостиницы, и лачуги, и рестораны, и отели в Цукидзи, поговорили о складах и хранилищах, о гаражах и так далее, и он ни разу не запнулся. Мы с ним славно поболтали. Так что остается только плавучий дом, разве нет? Я почти уверен, что это именно то, что мы ищем. Ну так как?
Квин последовал за переводчиком в кофейню, где после залитой солнцем улицы царила успокаивающая тьма. Переводчик спросил партитуру симфонии Моцарта, которая как раз звучала в кофейне, и читал ее, пока им готовили кофе. Летняя жара и пиво сделали свое дело – Квину захотелось спать. Вскоре он задремал. Перед ним так и стояла нетронутая чашка кофе, когда переводчик потянул его за рукав и разбудил.
Солнце как раз садится, прошептал он, лучшее время для сбора сведений. Кроме того, это Гайдн, а партитуры у них и нет. Ну так как?
Что «ну так как»? проворчал Квин.
Переводчик визгливо хихикнул.
Хорошо, давайте. Вот момент, которого мы ждали.
Квин думал, что такси отвезет их к каналу, где будет пришвартован плавучий дом, но вместо этого они поехали по широкой насыпи к молу. Переводчик лениво направился к концу мола, а таксист ждал. Квин побежал за ним. Переводчик стоял на краю мола, обозревая Токийский залив.
Какого черта, начал Квин.
Я знаю, задумчиво сказал переводчик, что нет ничего более прекрасного, чем этот залив на закате. Залив и силуэт города, и надо всем этим – наша величественная Фудзи-сан. Мне здесь всегда лучше всего думается. Если честно, у меня есть такое чувство, что еще одна порция сведений почти у нас в руках.
Переводчик перевел взгляд на Фудзияму, к небесам. Ветер дул ему в спину, так что струя мочи выгнулась аркой и упала в воду футах в тридцати.
Чудесно, задумчиво сказал старик.
Что чудесно?
Все. Просто чудесно, и вот мы здесь.
Где?
Именно здесь, повторил переводчик, уставившись то ли на священную гору, то ли на какое-то облачко в небе. Но нельзя мешкать, момент настал. Ну так как?
Такси отвезло их обратно в Цукидзи, в другой суси-ресторан, на сей раз большой и шумный. Переводчик распихал локтями пьяных крикливых людей, пробился к стойке и на деньги Квина подкупил официанта, чтобы им предоставили места.
Ведем себя естественно, прошептал переводчик, когда они уселись. Вот это место. Притворяйтесь, что мы просто заглянули сюда перекусить. Никто не должен заподозрить, что мы собираем сведения.
Перед ними громоздились горы сырой рыбы, и переводчик ел жадно, словно проголодал несколько недель. Он много пил и промурлыкал всю Моцартову симфонию, которая звучала в кофейне днем. Он смеялся, шумно ковырял в зубах, кричал, распевал военные песни, заказывал еще и еще суши и к ним – еще и еще саке.
Время шло. Пьяный и озлобленный Квин осоловел от жары. Было уже за полночь, когда ему принесли гигантский счет. Он собирался заплатить, уйти и никогда, никогда больше не встречаться с переводчиком, но, когда он поднялся, старик потянул его за рукав и настойчиво зашептал.
Правильно, ведите себя естественно. Только дайте мне деньги, я сам заплачу, сейчас как раз подходящий момент.
Возле кассы стояли весы, на которых взвешивали рыбу. Переводчик бросил на одну чашу весов несколько купюр, на другую счет и громко рыгнул.
Просто чудо! прокричал он.
Жалкая кухня! откликнулся пожилой кассир.
Лучший ресторан в Японии! завопил переводчик.
Исключено! закричал кассир.
Я настаиваю! заорал переводчик.
Да снизойдет на меня благословение Будды! заорал кассир.
Плавучий дом, прошептал переводчик.
Тут такого нет, прошептал кассир.
Переводчик высыпал на чашу весов пригоршню монет. Он погладил пачку банкнот и уронил их над чашей: кружась, они одна за другой падали поверх монет.
Снег, прошептал он. Падает снег и засыпает путь к замку – какое изысканное зрелище.
Много выпадет снега, прошептал кассир, чтобы замести следы чужака, стремящегося проникнуть в замок под покровом ночи.
Переводчик вытянул еще несколько банкнот из пачки Квина и уронил их на весы.