Шанс номер два
Шрифт:
– Ты уже дома? Чувствую, одна… – раздался голос брата.
Алексей часто звонил, заходил к сестре домой. Несмотря на
то, что она немного старше его, между ними – настоящая дружба. Отношения поддерживали не только из-за того, что связаны родственными узами. Просто уважали друг друга и поболтать, поделиться секретами, о которых не расскажешь ни жене, ни матери, почитали за благо.
– Дома, где же мне быть? *Или, как это… С вами разговаривает автоответчик!.. Короче, я на месте. Мамаша, как всегда, умотала.
– Слушай, я с улицы. От "Щелковской". В двух
– Во-первых, ты мне сейчас совершенно ни к чему. Жду гостя. Во-вторых, папку забери, но она уже пустая. В-третьих, давай скорей ! – Наташа положила трубку.
Сбросила пальто на кресло. Повалилась сверху сама, едва не расплескав содержимое бокала. Допила коктейль. Решила, что в комнате жарко. Подошла к окну и раскрыла форточку. С резким порывом ветра в нее ворвались таявшие на лету снежинки. Неужели к ночи за окном станет бело?.. В такую погоду стоит выпить! И где только обещанное синоптиками потепление?
* * *
– Слушай, Коваленкова, по-моему, с тебя довольно… – он вольготно откинулся на спинку кресла, затем – чуть подался вперед и, протянув руку поставил на столик свой, почти нетронутый стакан. – Пару раз пригубил для виду, не более. – Не думал, что ты такая хронь{2} … Впрочем, на моей свадьбе, помню, киряла{3} лихо…
Не успело после звонка пройти и десяти минут, как Алексей уже стоял на пороге сестриной квартиры. И если бы Наташина голова соображала сейчас лучше, она, без сомнения, встревожилась: брат, вопреки обыкновению, сдержан, серые глаза смотрят цепко. Но временами в них сквозит злое отчаяние и какая-то озабоченность. Он натянуто улыбается, отказывается от выпивки и в иные моменты словно "отключается", устремив неподвижный взгляд в лежащий на полу ковер.
– Дико извиняюсь, учти – старалась сделать лучше. Забирай папку, а материала нет – отдала, – с этими словами Наташа протянула Алексею обыкновенную красную картонную папку с завязочками. Он забыл ее здесь в прошлый приход. Тогда в квартире царил беспорядок: Наташина мама только вернулась из Италии, наполовину разобранные чемоданы громоздились прямо посреди комнаты. Алексей забрал несколько шмоток, привезенных на заказ для него и Верочки, а вот папку умудрился в неразберихе оставить. И теперь просил вернуть.
– Ты что, с ума сошла?! – он даже приподнялся на локтях в кресле. – Это и так была копия. Больше ничего не осталось!
– Погоди, не кипятись, – урезонила Наташа. – Говорил, что первый экземпляр отдал в "Новое время"… Работа не пропала. Опубликуют, получишь много типографских копий, нет – вернут машинописную. Какие проблемы?!
– Опубликуют – верняк! Редактор заверил! Так не завтра же! Нужно копать тему дальше… Чем думала, когда отдавала! И куда, зачем?.. – Алексей начинал выходить из себя. Бесцеремонность, с которой сестра лишила его последней копии статьи, бесила. На мгновение забыл и про дождь со снегом, и про Мкртчяна.
– Стой… Хлебни и успокойся: Объясняю: у меня новый друг. Матери ни слова. Женат и уже лысеет. Но я его… Короче, тоже журналист-международник. После Каира второй год в Москве. Скоро уезжает заведовать корпунктом в Дамаск. Как и ты, свободно владеет арабским…
– Ясно! Немало почерпнул для себя из моего материала. Использует!.. – Алексей встал с кресла и зашагал по комнате. Просто черт знает что! Сплошные расстройства. Но что причиной нового станет – Наташка – не ожидал!
– Слушай, не надо… Если хочешь, он сам предложил помочь. Узнал: ты арабист, пишешь по проблемам… А тут эта статья валялась …
– Решила преподнести ему подарок!
– Все, аллес{4}. Ухожу на кухню! – она действительно встала с диванчика и сделала пару шагов к двери. Но остановилась и продолжила: – Виктор передаст материал в какой-то дайджест. Дико понравились твои мысли по поводу… Даже записала, – она взяла с полки блокнот. – …Дезориентирующих последствий недавних событий для неприсоединившихся стран. Об отмене резолюции семьдесят пятого года. О ее влиянии на ближневосточные процессы… Дам телефон, позвони ему!
– Удобно?.. – щеки Алексея порозовели. Настроение сразу поднялось.
– Почему нет? Он сам предложил… – Наташа плеснула себе в бокал коньяку. – Кстати, пойми правильно, Виктор очень удивился, узнав… Не обидишься? – она виновата посмотрела на брата.
– Давай, говори! – Алексей знал продолжение.
– Когда узнал, в какой занюханной газетенке прозябаешь. Правда, я ему сказала, что вообще-то после университета тебе предложили неплохое место. В системе "Воениздата", но ты не захотел надевать погоны, и в результате… Теперь пишешь в солидные издания внештатно.
– А он как отреагировал?
– Сказал, долго так не продержишься – скатишься вниз. Твоя статья – больше академический прогноз, чем… В общем, нужен свежий материал. Поездки, контакты. Впрочем, похоже, у тебя теперь иное увлечение, – Наташа подмигнула. – Чайку хочешь?..
Сестра знала, что он готовит для своей газеты большой материал о чае. Но для Алексея издевка таила еще и второй смысл…
* * *
"В Чакве находился филиал научно-исследовательского института чая и субтропических культур. На чайные плантации Аджарии, – и этим поначалу гордились, – впервые в мире вышли чаеуборочные машины "Сакартвело"…".
Текст материала, работу над которым Алексей заканчивал в эти недели, казался чужеродным, даже враждебным.
Таксист бросал косые взгляды на молодого пассажира, который презрительно морщась, читает разложенные на коленях листы.
"Мечтал увидеть могилу Салаха ад-Дина{5}, – думал Алексей.– Осмотрел задворки Махинджаури{6}. Учился писать о политике, интересуюсь чайным кустом. Грош не цена!.. Простая фабричная работница, – и той добиться не могу".
* * *
Алексей отпустил такси и подошел ближе к проходной чаеразвесочной фабрики. Остановился, запахнул воротник плаща. Ветер метался между ними, словно бродячий пес, выскочивший на проезжую часть и теперь кидающийся из стороны в сторону между встречными потоками автомобилей. Не удивительно, что Алексей чувствовал боль в горле, – простудился-таки!