Шанс. Оптимистическая повесть-комедия о футболе
Шрифт:
Дима даже слегка закашлялся, отмахиваясь от такого несвоевременного предложения.
– Ну, Ань, какая же водочка! Ты тоже даешь! Завтра же у меня футбол! Мужики без меня никак не справятся… Я ж лучше всех у нас в команде, куда они без меня-то? Мне подремать бы сейчас, после морозца-то, да после такой еды. Э-эх, молодец ты у меня!
Дима встал из-за стола, сыто поглаживая живот, и тут же уютно опустился на близкий диван с пультом от телевизора в руках.
– Анют, как Воробьевы-то позвонят, что собрались к нам, так ты толкни меня, ладно? Только
Всё ещё храня рассеянную улыбку на добром красивом лице, Аннушка занялась послеобеденным мытьём посуды.
Утомлённый хорошим дневным делом и горячим борщом, Дима быстро заснул.
Спортивный телеканал бормотал что-то торопливое про автомобильные гонки в далёких капиталистических странах. Аннушка убавила звук и заботливо укрыла мужа большим ватным одеялом.
Глава 3. Тропические интриги
А в это время на почти другой стороне земного шара начал созревать государственный заговор.
Впритык к одной из стен просторного правительственного кабинета Заместителя Министра Спорта Государства Антигуа, к той самой стене, где разместились огромные высушенные челюсти акулы, был придвинут изящный столик. На нём еле уместился панцирь морской черепахи, а рядом, в роскошном кресле у стены, ну, у той самой, что с челюстями, вот уже третий час сидел Претендент – молодой мужчина густо-чёрной негритянской наружности, со смышлёным взглядом, в блестящем пиджаке и ярко-красном галстуке.
Сначала он был задумчив и находился в роскошном кабинете один, а потом – разговаривал с посетителями.
На исходе третьего часа государственных бесед перед Претендентом возник, опираясь на трость, Судья. Он был высок, худощав, чисто бритый череп Судьи сильно блестел в неэкономном электрическом свете. Выпуклые глаза Судьи казались внимательными и беспощадными.
– Мои друзья рекомендовали вас, Пьер, как самого честного судью в мире…
Претендент прикоснулся пухлыми губами к роскошной сигаре.
– Я сожалею, что тяжёлая травма поставила на вашей блестящей футбольной карьере нелепый крест. Но у меня хорошие связи в Европе, и я решил дать вам возможность еще раз напоследок проявить себя на очень высоком уровне. Вы, конечно, понимаете, Пьер, о чем я сейчас говорю…
Судя по всему, Судья прекрасно всё понимал, поскольку на его глазах моментально выступили слёзы и начали стремительно и прозрачно течь по его суровому спортивному лицу. Полностью согласный со справедливой речью Заместителя Министра Спорта Государства Антигуа, Судья Пьер горестно кивал, тяжко при этом вздыхая.
Поднявшись из кресла, Претендент подошёл к высокому окну и вытер своим белоснежным платком собственную потную шею. Следующие его слова чрезвычайно удивили Судью, причём настолько, что изобильные слёзы враз пересохли, оставив на морщинистых щеках арбитра жалкие влажные следы.
– Мы играем хорошо. И это очень плохо. Матч должен быть проигран! А Министр… – Претендент по-пистолетному направил сигару в грудь изумлённому Судье, – …а наш дряхлый и неразумный Министр Спорта после проигрыша сборной команды Антигуа по футболу просто обязан будет уйти на пенсию!
Глава 4. Основной состав
В редакции районной газеты на деревянной табуретке, прямо напротив румяной пышной девушки, менеджера рекламного отдела, уверенно разместился, разговаривая о личных делах, Сантехник Моржансон – коренастый сорокалетний еврей, чрезвычайно похожий на коренастого сорокалетнего еврея.
Девушка читала слова на немного помятом листе бумаги и привычно справедливо укоряла при этом пришедшего к ней за помощью человека.
– Я так и знала! Опять вы с таким текстом! Да про вас уже все женщины в нашем городе знают!
Сантехник Моржансон сохранял спокойствие и веру в силу печатного слова.
– А ты, Зина, дай объявление и в областную прессу! Пусть другие дамы интерес проявят. Не могу же я зарывать свой талант, скажем так, под одеяло. Люди должны знать… всё должно использоваться сугубо по назначению…
Девушка устала, она, хоть и была вот уже второй год немного по-рекламному цинична, но всё равно некоторые тексты, способствующие, по мнению их авторов, более успешному продвижению провинциальных товаров и услуг, её бесили.
Зина продолжала читать, демонстративно закатывая круглые глаза:
– «Для серьёзных и продолжительных интимных отношений… ищет женщину…» И про ваши сантиметры тоже опять писать?
Сантехник крякнул, но не устыдился.
– Как всегда, Зинаида! Обязательно. Между порядочным мужчиной и остальными женщинами всё должно быть честно!
Вынужденно выполняя профессиональный долг, девушка – рекламный менеджер Зинаида продолжила читать бессмертные строки объявления:
– «Симпатичный, рост сто шестьдесят пять сантиметров, постоянно и сознательно занимается спортом…» Всё! Завтра до обеда можно будет оплатить, сегодня наша бухгалтерша поехала сапоги в ремонт сдавать.
И только эти её слова взволновали морально устойчивого Моржансона.
– Нет, Зин! Завтра я никак не могу! У меня ж футбол! Ты прими, пожалуйста, деньги за объявление у меня прямо сейчас, а квиточек потом выпишешь…
Тем же днём в том же самом небольшом городе, где жил правдивый Сантехник и где было штук двадцать православных церквей, в кабинете директора школы, прямо на пёстром коврике перед приёмным столом, за которым сидела с авторучкой пожилая и серьёзная женщина-директор, стоял молодой Педагог, юноша лет двадцати пяти с бледным лицом и прямыми чёрными волосами, похожий на эстрадного певца Мерилина Мэнсона.
Их беседа не была вынужденной профессиональной дискуссией, переходящей в санкции, Педагог и директор просто обсуждали небольшую проблему.