Шанс. Подготовка к исполнению замысла. Книга 2

Савелов Сергей Владимирович

Я смеюсь, а она неожиданно заплакала и отвернулась. «Вот это да! Танька ли это? Или это игра? Никогда бы не подумал, что хитрая и расчётливая Белянина (как я думал) способна плакать из-за чувств», – растерялся.

Повернулся к вздрагивающим плечам и круглой попке. Поглаживая всякие приятные выпуклости и целуя в шейку, стал шептать всякие успокаивающие глупости и оправдания. Постепенно всхлипывания стихли. Девчонка возбудилась, и мы с ней в очередной раз занялись приятным делом. В этот раз я попробовал быть сверху. Оба возбудились и «потеряли голову». Пришел

в себя, когда Танька пискнула подо мной. В процессе имитации полового акта из-за совместных движений мой член почти воткнулся ей во влагалище. Только боль заставила Таньку вскрикнуть и прийти в себя. От внезапного ужаса у меня даже эрекция пропала. Она тоже испугалась, но, похоже, меньше меня. Посмотрев на меня заплаканными счастливыми глазами, призналась:

– Ты меня чуть женщиной не сделал. Я, конечно, не против, если ты будешь со мной всегда.

Испытующе смотрит. Вздыхает, что-то поняв и отворачивается.

– Не знала, что я такая собственница, – продолжает признаваться. – Знаешь, как невыносимо видеть, когда с Маринкой шепчетесь и смеетесь? Хотя мы с тобой договорились, что я буду с Сашкой, но я не могу с тобой окончательно расстаться и выбросить из головы. Особенно трудно вечером в кровати одной, – хихикает, вспомнив что-то.

Я уже пришел в себя от пережитого ужаса и снова притягиваю ее к себе.

– Теперь я только снизу! – соглашаемся оба. «Какая у нее бархатистая кожа и упругое тело! У Маринки кожа более тонкая и ощущения другие от прикосновений», – заползает подленькая мысль. «Татьяна более решительная и откровенная со мной в постели», – продолжаю сравнивать. «Даже разделась почти без всякого стеснения вначале», – вспоминаю. Хотя, как только вошли в комнату, сразу оба головы потеряли и стали скидывать одежду с себя и друг друга. Безо всяких прелюдий кинулись голые к друг другу.

– Предполагаю, что мы с тобой останемся любовниками на всю жизнь, – провокационно заявляю.

Татьяна внимательно посмотрела на меня, отвернулась и задумчиво глядя в потолок хмыкнула.

– А ты с Маринкой будешь? – снова вопросительно смотрит на меня.

– Нет. У Маринки – Вовка, – признаюсь.

– А ты с кем? – удивляется.

– Моя жена, возможно, еще на горшке в детсаду сидит, – отшучиваюсь.

– Ах ты, извращенец! – радостно смеется и больно сует кулачком в бок. – Тогда я согласна, – соглашается, опять глядя в потолок.

«Для нее важнее, что я не Маринку выбрал», – догадываюсь.

Снова начинаем целоваться и ласкать друг друга…

Когда лежим расслабленные, отдыхая, Танька начала снова начала разговор:

– В пионерском лагере от комбината мы с девчонками рассматривали какую-то самодельную потрепанную книжку с рисованными картинками. Там много разных способов изображено, как может мужчина с женщиной заниматься этим. Всем девчонкам интересно было.

– Вероятно, вы смотрели самиздатовскую версию Кама Сутры, – предполагаю.

– Не помню я, как эта книга называлась. Вроде там начальных листов не было, – вспоминает. – Мы с тобой тоже будем пробовать по-разному? – наконец задает интересующий ее вопрос.

– Конечно. Когда ты станешь женщиной, – смеюсь. – Сейчас мы с тобой ограничены в желаниях и экспериментах.

– Ты говорил, что в попу тоже приятно, – обличает меня.

Предполагаю, что без смазки получится так же, как с Маринкой.

– Давай в следующий раз попробуем, надо будет кое-что запасти, – отказываюсь. – Нам ведь сегодня и так хорошо! – утверждаю.

Танька благодарно целует в щеку.

– Я такая счастливая! – признается. – Так бы лежала и лежала с тобой, – продолжает и потерлась щекой о мое плечо. – Сюда никто не придет? – беспокоится. – Чья это комната? – интересуется.

– Я, как и обещал тебе, договорился с моим знакомым. Сюда никто не придет, пока мы здесь. Когда мы с тобой расстанемся сегодня, я ему сообщу, – успокаиваю ее.

– Хорошо-то как! – констатирует она. – Почему женщины и девчонки так по-разному рассказывают про это? Ведь это так приятно! – непонятно интересуется Танька.

– Давай потом и об этом поговорим, – предлагаю: – Нам пора собираться.

Гляжу на часы, стоящие на телевизоре. Уже был пятый час. Пора готовиться на поезд в Москву.

Таня явно расстается со мной с сожалением. На прощание целуемся. Легко шлепаю по ее симпатичной попке. Радостная уходит через второй выход из подъезда.

Глава 4.

Июнь. Москва.

Еле допёрли многочисленные свертки до вокзала. Снова обшарпанный и вонючий плацкартный вагон. Теперь нас трое. Стаса предупредил, что ему придется ожидать нас на улице во время продаж-покупок, так как люди, с которыми нам приходится общаться против новых лиц. Стас понимающе кивнул. Фил – заметно обрадовался. По приезду сохранил наши билеты на всякий случай. Ребят предупредил, чтобы не дергались при встрече с милицейским патрулем. Часть груза пришлось оставить в камере хранения.

Соломоныч искренне обрадовался, увидев нас. Сразу вызвонил Аду Антоновну. Я посмотрел на Юрку.

– Мне что, выйти? – догадался он.

Киваю.

– Я тебя потом позову, – обещаю.

Достаю бобину с пленкой и конверт с текстами и нотами. Вопросительно смотрю на присутствующих.

– Я же говорил, что Сергей умный парень, – заявил довольный Соломоныч Аде Антоновне.

– Давай Сережа сразу определимся с твоим творчеством, – решительно заявляет женщина.

Киваю опять.

– Ты согласен предложить для продажи некоторые свои песни? – спрашивает, пристально вглядываясь в меня.

Снова киваю.

– Ты гарантируешь, что их еще никто не зарегистрировал? – допытывается.

– Возможно, зарегистрировали три мои песни. Но их среди этих нет, – трогаю бобину.

– Ты их продал? За сколько? – оживилась Ада Антоновна.

– Коммерческая тайна, – сообщаю и, улыбаясь, пожимаю плечами. «Должны же торгаши понимать законы торговли», – думаю.

Соломоныч прячет понимающую улыбку, опуская голову.