Шансы. Том 1
Шрифт:
— Меня вылечили.
— Дьявол! Стоило ехать в такую даль, чтобы узнать, что ты протекаешь!
— Так было, — поправила она его.
— О Господи! — Он смотрел на нее во все глаза. — Надень что-нибудь.
Пчелка стала натягивать платье. Джино уже подходил к двери.
— Я надеюсь, что не очень сильно огорчила вас, мистер Сантанджело.
— Огорчила меня? Нисколько, девочка. Но сегодня он был готов порвать мне штаны, а ты сейчас превратила его в сушеный финик. Пока!
Дверь за ним закрылась.
Пчелка с облегчением вздохнула. По крайней мере, он запомнит ее и, как она надеялась, обязательно вернется. Про болезнь она ему наврала. Единственное заболевание, которое она в своей жизни перенесла, — это ветрянка, тогда ей было лет десять.
Она не смогла сдержать улыбку. Ну и выражение было на его лице, когда он услышал!
Пчелка на цыпочках прошла в спальню. Ее семилетний сын Марко спокойно спал на широкой постели. Поправив одеяло, она осторожно поцеловала ребенка в лоб. Если уж ей, Пчелке, суждено познакомиться с Джино Сантанджело, то либо это произойдет порядочно и достойно, либо этого вообще не будет. Сейчас она сознавала, что уже отделилась от окружавшей Джино толпы.
Теперь он даже в спешке не забудет, что она собой представляет.
Синди без сна лежала в постели и размышляла о том, кого сегодня ее муж Джино удостоил чести разделить с ним ложе. Дорогую Клементину? Ведь он будет отсутствовать целую неделю — как же эта старая сука сможет обходиться без него столько времени?
Или какую-нибудь девчонку из клуба? Одну из тех наивных дурочек, которые считали, что она, Синди, не имеет никакого представления о том, как ее муж проводит свободное время. Ее муж. Жеребец Джино. Ну еще бы. Где угодно, только не дома. Как же он может ждать, что она забеременеет, если сам забыл о ее существовании?
Перед открытием клуба предполагалось, что в нем найдется достаточно работы для них обоих. Синди целыми днями просиживала там, споря со строителями и декораторами. Она же разыскивала и нанимала первых девушек. Хозяек. Гардеробщиц, разносчиц сигарет. Никаких шлюх. Симпатичные создания, готовые добросовестным трудом зарабатывать честные деньги. При ней Джино никогда не осмеливался стрелять по сторонам своим ненасытным взглядом. К тому же, эта тощая Клементина не выходила тогда у него из головы.
С самого начала Синди приучила себя к мысли, что с миссис Дьюк ей придется смириться. Она достаточно сообразительна, чтобы понять — изменить тут ничего нельзя. Кроме того, дружеские отношения с сенатором и его женой сулили больше выгод, чем неудобств. Синди знала, что рано или поздно Джино утолит свой голод. Однако она и не подозревала о том, что когда это произойдет, Джино примется методично и рьяно проверять антропометрические данные и физическую выносливость всего женского персонала ночного клуба «У Клемми». К этому времени Синди уже не управляла делами заведения. Ей быстро наскучило заниматься вопросами найма и увольнения сотрудниц, и примерно через год она появлялась в клубе только тогда, когда хотела показаться на людях. Миссис Джино Сантанджело всегда усаживалась за свой собственный стол, вокруг которого вечно крутились
бойкого вида молодые люди, походившие на кобелей, обхаживающих суку во время течки. Но ни у одного не хватало смелости на действия. Самое большее, что они могли себе позволить — небольшой флирт с супругой мистера Сантанджело. Дураков, не понимающих своей выгоды, среди них не находилось.
В изнеможении Синди перекатывалась с боку на бок по широкой двухспальной кровати. Миссис Джино Сантанджело. Туалеты. Драгоценности. Пентхаус на Парк-авеню. И полные одиночества ночи, когда рядом нет никого. Никого, с кем можно заняться любовью, будь они все прокляты! И уж тут она ничего не могла сделать. Дело вовсе не в том, что Синди хотела принадлежать только ему, отнюдь нет! Вопрос стоял иначе. Джино выдвинул перед ней одно-единственное условие: быть верной, в противном случае…
Вот так.
Она протянула руку к стакану с водой, стоявшему на тумбочке у постели, и подумала о предстоящей поездке. Долгими неделями она мечтала о чем-то подобном. Только он и она — и подальше от Нью-Йорка, подальше от этого клуба. Подальше от всех них. Может, тогда ей удастся внушить ему — не стоит тратить силы в безумной гонке за тем, что есть в его доме, в его собственной постели.
Хлопнула входная дверь, и Синди посмотрела на циферблат часов. Начало второго. Что-то рановато для Джино. Сейчас он пройдет в кухню, раскроет холодильник, положит в вазочку мороженого и удалится в свой кабинет. Последнее время он спит только там.
Сегодня ночью она его не потревожит. Иногда, надев новую ночную рубашку или необычного фасона белье, Синди приходила к нему в надежде разбудить интерес к себе. Как правило, это ничем не кончалось. Перевернувшись на живот, Синди до боли закусила кулак. «Спать, — приказывала она себе. — Спать!»
Она уже было погрузилась в сон, когда в спальню вошел Джино и, ни слова не сказав, забрался к ней под одеяло. Его сильные руки скользнули под ночную рубашку, она всем телом почувствовала прикосновение его горячей и твердой плоти.
— Джино, — прошептала она, боясь поверить охватившему ее радостному чувству.
Последний звук его имени еще не слетел с ее губ, как он оказался внутри нее. Джино. Когда-то он был таким внимательным любовником. Сейчас же — и это совершенно очевидно — он думает лишь о собственном удовольствии.
Быстро и энергично он кончил, так и не сказав жене ни слова.
Синди казалось, что она проваливается в какую-то бездонную пропасть отчаяния. Она убеждена, что ни с одной из своих подружек так Джино не обходился. Не говоря уже о миссис Дьюк.
Выродок! Если его отношение к ней в ближайшее время не переменится, придется ей преподать ему урок. Или два. Именно так! Этот долбаный самонадеянный Джино Сантанджело будет ползать перед ней на коленях!
КЭРРИ. 1937
Из лечебницы, в которой прошли девять долгих лет, Кэрри выписали в начале 1937 года.
Теперь она уже не представляла себя девочкой тринадцати лет от роду. Она знала, кто она и что она такое. Прошлое возвращалось к ней кусками — с неровными, но четко очерченными гранями. Возвращалось все: от мамы Сонни — через бабушку Эллу и Лероя — к Белому Джеку.